Он взорвётся!

Светлой памяти заместителя министра Заготовок УзССР Александра Ивановича Локтионова

Те кто учился в высших учебных заведениях при советской власти помнят, а остальным будет полезно узнать, что в них существовало так называемое распределение. Каждый выпускник, согласно закону, был обязан отработать пять лет на том предприятии или в учреждении, куда его направит любимые партия и правительство. А иначе суд и места не столь отдалённые. Процедура распределения обкатана годами и представляла собой ритуал. Перед защитой диплома

скрупулёзно подсчитывались баллы, заработанные студентом в стенах родной «Альма матер». На основании этих баллов составлялась очерёдность захода в заветный кабинет, где и лежали таблички с местами будущей работы. Отличники выбирали из полного списка, ну а те, кто учился, скажем мягко — не очень, брали, уже то, что осталось.*

Июнь 1977 года. Деканат факультета «Технологии хлебопродуктов»

Коридор перед заветной дверью напоминал пчелиный улей в день роения. Наши девчонки, позабыв, что они представительницы слабого пола, усиленно работая локтями, рвались к заветному стенду. Там только что вывесили их судьбу. В прямом смысле этого слова. Склеенная из многочисленных листков, простыня демонстрировала порядковые номера,  согласно которым дипломированные инженеры, выпускники Краснодарского политехнического института, и должны входить в кабинет, где прибывшие из всего Советского Союза «покупатели»** станут предлагать «райские кущи» и прочие прелести работы на элеваторах, мельницах и комбикормовых заводах далёких областей и краёв.

Исключение делалось для «счастливчиков». Тех, кто успел за время учёбы создать крепкую советскую семью. Муж и жена входили вместе, согласно большего балла, одного из супругов.

К женатикам имел честь относиться и я.

— Молодые люди, как вы смотрите на то, чтобы махнуть в Среднюю Азию? — Миловидная «покупательница» в импортных очках, с тонкой золотой оправой, была сама любезность. Дыни, арбузы, виноград — загибала она пальцы.

— И на Кубани, это — робко возразил я.

— А как вам такое, — она ловко сунула моей половинке бумагу, с синей печатью.

— Кккквар-тира в Таш-кен-те — заикаясь прочитала жена. И захлопала ресницами.

— Понимаете. У нас с семейными общежитиями напряжёнка. А вы, оба, учились неплохо. — Женщина заглянула в итоговую таблицу успеваемости. — Поэтому, ввиду исключения, Министерство Заготовок Узбекской ССР выделяет молодым специалистам отдельную квартиру, в строящемся доме. И заметьте — двухкомнатную.

Сентябрь 1977 года. Ташкент. Три часа утра. (По местному времени)

Сказать, что здание аэровокзала было полно народа — не сказать ничего. Люди сидели, лежали, стояли так плотно, что наш Краснодарский вещевой рынок — «Толчок» по сравнению с этой массой казался пустой площадью.

Кое-как пристроив ненаглядную на подоконнике окна, я отправился изучать расписание движения общественного транспорта до центра города.

Выяснил, что куковать в этом «муравейнике» нам ещё часа три, а затем ещё четыре исследовать окрестности вокруг здания Министерства.

Не знаю почему, но ужасно хотелось увидеть среднеазиатское солнце. Казалось, что оно в мгновение ока, прогонит сон.

— Скажите почтеннейший, в какой стороне здесь восток?

— В любом. — Буркнул аксакал, в стёганом халате. — Везде. Там, там и там.

— Извините. Я хотел уточнить, откуда будет подниматься солнце.

— Оттуда. — Старик ткнул пальцем в грязное окно, за которым мигали габаритными огнями разнокалиберные самолёты.

***

И светило таки взошло! Но лучше бы оно этого не делало. Я считал себя южанином. На Кубани летом бывает жарко. Но местное, сентябрьское светило это нечто, особое! Наимоднейшая и дефицитная нейлоновая рубашка, как и кримпленовое платье супруги мгновенно и «навечно» прилипли к телу.

От «лютой» смерти спасли кондиционеры в кабинетах Министерства.

— Ой, Гульнара, держи меня, а то умру от смеха. Явились, не запылились. Квартиру им подавай, двухкомнатную! - Сотрудница отдела кадров вернула бумагу с печатью.

— Товарищи, молодые специалисты. Не знаю, как у с другими знаниями, но вот с географией у вас полное жо?илият (Незнание. Узб). Вы прибыли в четвёртый город Союза. Миллионник! Тут люди квартир по три десятка лет дожидаются.

— Но ведь обещали, вот же печать и подпись. — Возразила, окончательно проснувшаяся, супруга. — И где теперь жить? У вас же с семейными общежитиями...

— Верно. С этим проблема. Впрочем, как и с работой. Спецы нам нужны, но не столице, а в жойларда (областях. Узб).

Из соседней комнаты выглянула стройная дама.

— Гульнара Адизовна. — Представилась женщина. — Я как раз занимаюсь комплектацией сотрудников на новую мельницу в Ферганской долине. Поезжайте туда. Квартиру дадут сразу. Двухкомнатную! Как в бумаге указано. Вы там бывали?

Мы отрицательно закачали головами.

— Там красота. Хлопок, дыни, арбузы, виноград.

Андижанская область. Город Ленинск (Ассаке)

В отделе кадров Министерства не обманули. Ключи от квартиры, в не сданном в эксплуатацию доме, выдали сразу. Электроэнергию туда подвели, а вот воду, канализацию и газ ещё нет. Получили мы и полагающиеся подъёмные, в размере половины оклада.

Базар «Ассаке»

— Почём гранаты? - Обратился я к усатому продавцу, в засаленной тюбетейке.

— Рубл уч (три на рубль. Узб). Учи наш язык, пригодится. — Торговец протянул огромную гранату.

— Тридцать три копейки за такую большую, дёшево! — пронеслось в голове. — Я отдал мятую купюру. Узбек положил в сумку полтора десятка плодов.

— Вы наверное ошиблись. Я купил три.

— Дарагой. Запомни. У нас на штук нет. Здесь всё на килограмм. На рубль три кило. Куший на здоровье и красавицу угощай. Он добавил к горке ярко-красных плодов ещё пару штук.

На глазах супруги блестели слёзы. — Идём. Сам увидишь. — Потащила меня к неказистому лотку с рулонами ткани.

— Это трикотин, это кримплен, это люрекс. У нас такое только в «Берёзке» раздобыть можно. И то, за свободно конвертируемые тугрики. А здесь бери — не хочу. Надо будет маме отрез на платье срочно купить и почтой отправить.

— Бэри, пэри. Тэбе скидку дам. Сразу. Здеся такое носить низзя. Жарко. Воздух сопсем нет. Только хлопок можно. Я вишь, в сопсем тёплый халат хожу. Знаш почему? Потому как потею и под халатом прохладно. По вашему кон-ди-ци-о-нер называца.- Продавец крутился возле жены, прикладывая к ней пёстрые синтетические ткани.

Декабрь 1977 года. Ленинский комбинат хлебопродуктов

Новая мельница работала из рук вон плохо. Принятая в эксплуатацию с многочисленными недоделками она и муку выдавала соответствующую.

Поговорка нашего директора Матлобуддина Нуриддиновича — «День работаем, ночь работаем. Карман копейка нет!» - Стала крылатой.

Возвратившись со смены приходилось ножом счищать с себя слой теста образовавшийся из муки и пота. Потом раз десять бегать за водой в ближайшую колонку. Затем с помощью двух кипятильников нагреть её в ванне. После чего черпать грязную воду и нести её к канализационному люку.

Однажды я возился с разобранным станком. Агрегат не работал уже сутки, из-за него простаивало всё производство. План горел по швам.

— Вы бы товарищ, обратили внимание вот на это — раздался тихий голос, за спиной.

Кого ещё нелёгкая сюда занесла. Ведь режимный же объект. И не оглядываясь я послал советчика по известному адресу.

Через минуту заметил, что в помещении стоит гробовая тишина. В буквальном смысле этого слова. Гомон ремонтников пропал, прихватив с собой лязг металла.

Директор дёрнул меня за рукав. Его лицо напоминало физиономию синьора-помидора из мультика про Чиполлино. — Ти кого сейчас послал? Сын шайтана и гюрзы. Ты самого многоуважаемого заместителя министра, послал. Далеко послал. Никто, даже в министерстве, такого себе не позволяет. Утащи тебя дивы. Вай, что тэпер будэт?

— Разжалуют из начальников смены в рядовые рабочие. Так я и сейчас пашу как они. На равных. И вообще идите все в... Административный корпус. Мне мельницу запускать надо. Муку для города молоть!

***

После смены меня окликнул человек из свиты замминистра.

— Горлышев Сергей Иванович. Начальник мукомольно-крупяного управления. — Представился он.

— Рассусоливать и тянуть кота за причинное место не буду. Забираю к себе. Старшим инженером. Такие наглые как ты, во как нужны. — Он провёл рукой по горлу. Только молчок! Никому. У нас в министерстве ещё тот террариум.

Январь 1978 года. Ленинский комбинат хлебопродуктов. Кабинет директора

— Тут на тэбя бамага пришла. Аж самого Ташкенту. Забирают, значит. Тока я не отпускаю.

— Министерство ослушаетесь — съязвил я. — Это возможно?

— Верблюдица тебя лягни. Ты как с началством гаваришь? Ты вообще по закону тры годы здеся должен быть. По распределению.

— Там я должен быть. В столице. По распределению.

— По хорошему не хошешь? Будет по-плохому. Назначаю тэбя нашальником нового комбикормого цеха. Бальшая должность. И заплата бальшая. Заптра же выходи туда. Принимай праизводства.

— Не пойду.

— На повышение не хошь?

— Не хочу.

— Тада кагаз (бумагу. Узб) пиши. Министру показать. А то он меня при всех, как малчишку, за то что молодые кадры не пускаю в руководство.

Я взял листок и начертал: — « Отказываюсь работать на комбикормовом заводе, по причине того, что он когда-нибудь взорвётся!»

Февраль 1978 года. Министерство

— Ничего не пойму. На моём веку такого ещё не было. Александр Иванович интеллигентный человек. Добродушный. А тут возьми, да швырни в меня твоим заявлением. Не буду визировать и точка! — Гульнара Адизовна кивнула в сторону закрытой двери, с золотой табличкой. « Заместитель министра А.И. Локтионов»

— А что он тут, самый главный? — Поинтересовался я, прикидывая в уме, успеем ли мы с супругой купить билеты на вечерний поезд, до Ленинска. И как там будет встречать нас Матлабуддин Нуридинович.

— Министр главнее всех. Только разве он подпишет без визы своего зама. Вряд ли.

Я забрал заявление и поплёлся в Мукомольно-крупяное управление. Попрощаться с Сергеем Иванычем и поблагодарить за беспокойство.

***

— А я тебе что говорил. Террариум здесь. Ещё какой. — Горлышев схватил заявление, на ходу велел никуда не исчезать и исчез сам.

Вернулся через полчаса. Ткнул в нос размашистую подпись. «В приказ. Министр».

— Завтра на работу. Иди оформляйся. А я пока твою ненаглядную трудоустраивать буду. Свалились на голову эти кубанцы. В следующем году сам в Краснодар поеду «покупателем». И только холостых, не женатых! Чтобы без претензий, на квартиры. А невест и здесь вагон и маленькая тележка.

Полгода спустя. Ленинск. Комбинат хлебопродуктов

Бригада рабочих с комбикормового завода, галдя и толкаясь, рассаживалась в старенький вахтовый автобус.

— Эльдар. Сколько выработал? — В салон заглянула учётчица Азиза. — Почему не отчитался за смену?

— Азиза-апа. Спешим мы. На свадьбу приглашены. Шухрат сегодня женится. Завтра напишу кагаз. (бумагу).

— Нет. Так не пойдёт. Мне суточную сводку в Ташкент передавать надо. Так что топай наверх и без выработки не возвращайся. — Женщина с силой хлопнула дверцей автобуса.

— Ильяз, ты самый молодой. Смотайся на силоса, посмотри сколько там чего.

Щуплый парнишка нехотя поднялся с места. — Только без меня не уезжайте. Я мигом.

***

Смеркалось. Пыльные лампы силосного этажа боролись с сумерками, проигрывая сражение.

Не найдя лампы с защитной сеткой Ильяз присел на корточки, достал из нагрудного кармана сигаретную пачку, поджог и бросил в люк силоса готовой продукции. Раздался оглушительный взрыв.

Ташкент. Управление мукомольно-крупяной промышленности. Неделю спустя

— Значит так. Поедешь в "любимый Ленинск". В командировку. Посмотришь, как там твоя бывшая мельница поживает. Про взрыв слыхал?

Я кивнул.

— Хорошо, что не по нашему ведомству, — продолжил начальник. — А то бы затаскали. Да. Кстати. Тут тебе повестка из тамошней прокуратуру. Зайди, отметься. Контора серьёзная. Игнорировать нельзя. Ступай. В АХО **** Билет на самолёт до Андижана уже заказали. Полетишь, как султан. Быстро и с удобствами.

Прокуратура Андижанской области

— Ты же комсомолец? Без пяти минут коммунист.

Я не знал, что ответить. И не понимал, зачем вызвали в эту организацию.

— Чья подпись? — Следователь ткнул пальцем в бумагу, где синим по белому было начертано — «Отказываюсь работать на комбикормовом заводе, по причине того, что он когда-нибудь взорвётся!»

Я кивнул, признавая очевидное.

— Выходит, знал и не предупредил компетентные органы. Догадываешься, что за это светит? Любишь писать? Вот чистый лист, пиши явку с повинной. Тогда меньше дадут. — Он ещё что-то хотел сказать, но помешал телефонный звонок.

— Да товарищ генеральный прокурор республики. У меня. Так он же. Кто за него поручается? Заместитель министра. Локтионов? Входит в группу ведущих специалистов. Ну, тогда конечно.

***

Добрый десяток лет я трудился под руководством этого удивительного человека. Инженера высочайшего класса и отличного педагога. Многому научился. А потом, поработав за рубежом, стал преподавать и сам.

Сорок два года спустя

Старость даёт о себе знать. Ноет плечо, на котором таскал семидесятикилограммовые мешки с мукой. Порой трудно дышать лёгкими, забитыми мучной пылью. А ещё иногда проснусь в ночной тиши, и в ушах вновь зазвучит голос далёкого следователя. — Знал, и не предотвратил. Что, по советским законам, за это полагается?

* Александр Ралот. Рассказ «Выверты с распределением»

** Покупатели. Представители заводов и комбинатов хлебопродуктов испытывающих потребность в инженерных кадрах.

*** Практически невозможно взорвать пакет или мешок с сыпучим (не гранулированным) комбикормом. Этот продукт становится взрывоопасен, только тогда, когда частички его оказываются взвешены в воздухе. В кубометре воздушной смеси должно содержаться не менее пятидесяти грамм частиц комбикормов.

**** АХО. Архивно — хозяйственный отдел.