АВТОРИЗАЦИЯ

САЙТ НИКОЛАЯ ДОВГАЯ

НОВОЕ СЛОВО, авторский сайт Николая Ивановича Довгая

ПОПУЛЯРНЫЕ НОВОСТИ

МЫ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ

Наш сайт на facebook
Сайт Планета Писателей в Однокласниках

ДРУЖЕСТВЕННЫЕ САЙТЫ

 КАЛЕНДАРЬ НОВОСТЕЙ

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

НАШ АРХИВ

Сентябрь 2023 (1)
Август 2023 (1)
Сентябрь 2022 (3)
Август 2022 (5)
Июль 2022 (1)
Июнь 2022 (4)

РЕКОМЕНДОВАННОЕ

Просмотров: 1 742

Страна гномов

Александр Балтин


Страна гномов 

1

Знакомьтесь – страна гномов.

Милая такая, уютная маленькая страна, как раз рассчитанная под размеры гномов. Гномы ведь небольшие.

Во главе страны – Верховный гном.

Все так и зовут его – Верховный.

Когда-то было у него другое имя, но так давно, что он уже и сам не помнит – какое.

Его борода длиннее, чем у остальных. Иные гномы думают, что она волшебная, но нет – это самая обычная борода – белая, серебристая. Впрочем, не совсем обычная – ибо очень красивая.

Верховный любит спать – относится он к этому основательно, с подготовкой. Сперва нужно позевать, потягиваясь, потом проверить, уютно ли взбита перинка, и только тогда – плюх! И спать.

-Сон – дело серьёзное! – любит говаривать Верховный. – Нет ничего интереснее снов – и какие цветные они! В жизни таких цветов и не встретишь.

Действительно, сны Верховного – будто расколотая – или разбрызганная – радуга; и лестницы ветвятся в них, и края морей мерцают загадочно, и рыбы обретают ноги, и выходят на берег беседовать. Чего только не бывает во снах Верховного!

Иногда (впрочем, довольно часто) – пёстрыми облачками они отделяются от сновидца, и проплывают над другими гномами, над их маленькими домиками, и тогда, прохаживаясь по улицам, гномы говорят – Вон опять облачко сна нашего Верховного; а детки, какие зовутся гномичи, подпрыгивают, выхватывая мягкие, как вата, кусочки снов…

Гномы любят своего Верховного.

Равно как и его сны.

 

2

Сегодня – китовря 13, ибо у гномов свой (порой, правда, и им самим не очень понятный календарь) – гном по имени Мудроватый собрал, кого смог собрать, чтобы поделиться своим открытием.

Жилище Мудроватого отличалось от обычных маленьких домиков гномов – жил он в пещере, со сводов которой свисали корни, обработанные им. К корням были приделаны коробочки, где Мудроватый хранил соли, минералы, различные смеси, а по бокам пещеры тянулись длинные, высокие стеллажи, заставленные сложными посудинами. Табуреты в жилище были, а кровати не было, и говорили, что Мудроватый никогда не спит.

-Друзья мои, - сказал хозяин пещеры нескольким пришедшим, – я сделал потрясающее открытие.

Пара гномов поморщилась, ибо когда Мудроватый собрал их в прошлый раз, он объявил, что небо на самом деле земля, а земля небо.

-Открытие это, - продолжал Мудроватый, – состоит в следующем. Земля наша – как вам, известно, обширная – подобна огромной черепахе.

-Вот ещё, - фыркнул Фыркун, прозванный так из-за постоянного фырканья. – Все знают, что земля наша круглая, как арбуз. Как те арбузы, на которые мы забираемся, чтобы весело скатываться вниз, и в которых иногда проделываем дырочки, чтобы полакомиться мякотью.

-А вот и нет, - воскликнул Мудроватый. – Земля именно и есть, что огромная черепаха.

-Какая ещё черепаха! – воскликнул Арбузник. – Земля кругла, как арбуз, говорят тебе. Это любой гномич знает.

-Ошибаетесь и вы, и наши гномичи, - сказал Мудроватый.

Он сунул руку в корзину и извлёк оттуда маленькую черепашку.

Повертев её и так, и этак, чтобы лучше рассмотрели, он взял её за брюшко и провёл пальцем по панцирю.

-Вот смотрите – панцирь черепахи, и выступающие из вод части суши – в сущности, одно и тоже. И также как черепаший панцирь покрыт причудливыми знаками, земля наша покрыта жизнью.

Фыркун снова фыркнул, Иргун покачал головой, а Грустный вздохнул.

-И вечно ты, Мудроватый, изобретаешь невесть что. – Он вздохнул ещё раз. – Ладно, ребята, пойдём по домам.

И они разошлись.

Мудроватый качал головой, поглаживая свою черепашку.

-Не поверили мне. А ведь надо же смотреть в корень тайны. И земля – вылитый твой панцирь.

Он убрал черепашку в корзину, и вернулся к своим опытам.

А гномы решили звать его отныне – Черепаховый.

 

3

Однажды Арбузник – получивший имя своё от чрезмерного пристрастия к арбузам – найдя подходящий экземпляр, ловко, использую волшебную лесенку, взобрался на него, и лихо съехал вниз.

Волшебная лесенка была только у Арбузника, поэтому он мог пользоваться даже самыми большими арбузами в качестве замечательных горок.

Впрочем, Арбузник охотно делился лесенкой, понимая, что и другим гномам охота покататься.

Он щёлкнул пальцами, и лесенка, серебристо мерцая, возникла в воздухе.

Как только он оказывался на верхушке арбуза, она исчезала, потом появлялась вновь, подчиняясь щелчку ловких пальцев.

Накатавшись вволю, Арбузник решил, что пора.

Главное удовольствие от общенья с арбузами заключалось, конечно, в лакомстве.

Вытащив из травы маленькую сумочку, Арбузник достал молоток и зубило, и стукнул по боку огромной ягоды.

-Ой, - послышалось.

От удивления Арбузник выронил инструменты, и стал оглядываться не понимая, кто крикнул Ой.

-Никого, - сказал он сам себе, и, подобрав инструменты, снова стукнул по гладкому боку.

Гулкий удар прокатился, но никакого Ой не послышалось.

-Показалось, - заключил Арбузник, и стукнул посильней.

-Ой-ей-ей, - пронеслось, и он снова растерял инструменты.

-Да кто тут, в конце концов?

-Никого.

-Кто же кричит тогда?

-Я. Арбуз.

-А.. арбуз? – не поверил Арбузник.

-Ну да. Все понимаешь, привыкли хватать арбузы, резать их, раздирать, лопать… чавкая… И никто никогда не задумался – а по нраву ли это арбузам.

-Так… - растерялся Арбузник, - вы же для того и растёте, чтобы вас ели…

-А может не для того? – предположил арбуз.

-А для чего же тогда?

-Ну, скажем, - ответил арбуз задумчиво, - для украшения пространства.

-А что его украшать? – спросил Арбузник. – Оно и не украшенное вроде ничего.

-С нами покрасивей будет, - резонно заметил арбуз.

-Пожалуй, что так, - согласился Арбузник, размышляя о том, что никогда раньше и не думал о правах арбузов.

-А кататься по тебе можно? – спросил он.

-Кататься – пожалуйста. Кататься – это сколько угодно.

Арбузник убрал инструменты. При помощи волшебной лесенки, он покатался ещё немного, и отправился домой, сказав арбузу – Пока.

Арбуз ничего не ответил, и Арбузник подумал, что он заснул.

-Ну и ладно, - говорил Арбузник самому себе. – Такому большому арбузу в самый раз немножко поспать.

Но о случившимся он никому не рассказывал, чтобы не прослыть вторым Мудроватым.

 

4

Фыркун вышел из-за гриба – и, естественно, фыркнул.

-Вишь ты, какой вырос! И не отрежешь ни кусочка.

И тут он увидел зайца. У зайца были разноцветные глаза – один синевато-зелёный, а другой чёрный.

Заяц смотрел на Фыркуна так, будто хотел вступить с ним в беседу.

-Извини, - сказал Фыркун и фыркнул, - мне раньше никогда не приходилось беседовать с зайцами.

-Ну и что? – отвечал заяц. – А мне не приходилось общаться с Фыркунами.

-Откуда ты знаешь, что я Фыркун? – спросил Фыркун.

-Ну, ты же фыркнул. Значит Фыркун.

-А почему ты заяц? – поинтересовался Фыркун.

-Потому что я – за я и ц.

-А что это означает?

-Ну, буквы такие – я и ц. Так вот я за них. Они мне нравятся больше других.

И заяц пригладил лапкой ушки. Они, впрочем, тут же снова поднялись кверху.

-Никогда не слушаются, - сказал заяц.

-Да, мне с моими попроще, - сообщил Фыркун.

И оба они посмотрели на гриб.

-Как ты думаешь, - спросил Фыркун зайца, - стоит от него откусить?

-Не стоит, - сказал Заяц. – Грибу будет больно.

-Это он тебе сказал?

-Нет. Но я так предполагаю. Ведь если тебя укусить – тебе же будет больно.

-Я другое дело, - сказал Фыркун. – Я вон хожу, а гриб стоит всегда. Или сидит на одном месте.

-Скорее сидит, - сказал заяц.

Он потрогал шляпку гриба лапкой.

-Гладкая и приятная, - сообщил он.

-Тогда действительно не стоит кусать, - отозвался Фыркун, и фыркнул. – Впрочем, до шляпки бы я и не достал, я хотел откусить от ножки.

Он хлопнул себя по лбу – Так вот почему гриб не ходит! У него же только одна ножка. Но… тогда он и не сидит…

-Сидит, - сказал заяц.

-Стоит, - утверждал Фыркун.

Они шли по лесу, причём заяц двигался весьма забавно, будто переваливаясь с бока на бок.

-Не будем спорить, - сказал он. – Ты считай, что он стоит, а я буду считать, что сидит.

Фыркун фыркнул.

-Хорошее решение. – Резюмировал он. И спросил – А почему у тебя глаза разные?

-Они одинаковые, - ответил заяц. – Просто разных цветов.

-А зачем?

-А зачем ты фыркаешь?

-Ну… просто я не могу иначе.

-А у меня глаза иначе не могут, - ответил заяц. – Один такого цвета, а другой этакого.

Цвета вспыхнули и брызнули из глаз зайца.

-Ой, - испугался Фыркун, - а они не убегут?

-Нет-нет, - успокоил его заяц. – Их много у меня. Просто поиграют немного, и вернутся назад.

На полянке Фыркун и заяц распрощались, и каждый пошёл своей дорогой, причём Фыркун думал о грибе и зайце, а заяц, кажется, не думал ни о чём…

 

5

Гном Песельник находился в своём домике среди различных музыкальных инструментов.

Тут был стручок гороха, превращённый с помощью щепочек в арфу, скрипка, вырезанная из картофелины, несколько дудочек, сделанных из травинок… Кроме того были дыбки и крутки. Никто не знал, что это такое, и менее всех – сам песельник, тем не менее, они были,и всё тут.

Песельник размышлял.

Почему они не слышат моих песен? Он морщил лоб и тёр его пальцами… с пальцев его летели крохотные закорючки ноток, но гном не видел их.

Почему? Почему же они не хотят слушать мои песни? всё думал и думал он, и снова тёр пальцами лоб, и снова сыпались нотки, не замечаемые гномом.

Они тоже могли предъявить ему претензии в невнимании, но не предъявляли, ибо они были воспитанные нотки.

Не сказать, чтобы Песельник был совсем уж не воспитан… Нет, конечно, ему доводилось горланить на улицах свои песни, но это бывало редко, а так он всё больше сидел дома. И сочинял, сочинял…

Сочинял он примерно такие песенки:

 

Бур-мур-лина, бур-мур-лин,

Жил один короткий мрин,

Мрин катался по лугам,

А зачем не ведал сам.

Бур-мур-гота, бур-мур-гот,

Пролетел опять фагот,

Круглый маленький фагот

Пролетел под звуки нот.

Нота-бена, нота-бень…

Для чего мне этот день,

Если был вчерашний день?

Нота-бене-нота-бень…

 

И так далее.

Песенки вырывались из него, как из клетки – будто намаялись в заточенье, и рвались на волю.

Песельник наигрывал себе на арфе, дудел в одну из дудочек, терзал скрипку, наконец, брался за дыбки и крутки, и когда те последние начинали ворчать, откладывал всё и шёл гулять.

Гномы приветствовали его.

Иные говорили:

-А, Песельник, здорово. Много ли насочинял?

-Много, - отвечал Песельник. – Хотите послушать?

-Нет, спасибо, - говорили ему. – Мы себе представляем.

И шли дальше.

И Песельник шёл, недоумевая, почему же его не слышат.

Он шёл и бурчал под нос:

 

Дука-лука-дука-та,

Что такое красота?

Суп не сваришь из неё,

И костюмчик не сошьёшь.

Лука-нука-фыр-мур-лин,

У меня сегодня сплин,

Арфа, ну-ка помоги

Печь из ноток пироги.

Или скрипка, или ты

Дыбка редкой красоты.

Или-или-тили-бом…

Я иду – такой вот гном.

 

Нотки обычно бежали рядом, помахивая хвостиками, как все нотки.

Иногда они забивались в траву, и пропадали, и тогда Песельник переставал бурчать.

Сиренево-синее облако, проплывавшее мимо, сильно понравилось ему.

Гномичи подпрыгивали, выхватывая хлопья сиреневой и синей ваты – она вспыхивала в их ладошках, увеличивалась, уменьшалась; они перекидывались ей, и в воздухе мерцали золотистые дуги.

Это должно быть сон Верховного, - подумал Песельник, подпрыгнул и заглянул в сон.

Гном задержался в воздухе, болтая ножками, обутыми в музыкально-текстовые туфли, - гном заглядывал в недра сна, а там творилось занятное.

Большая нота фа превратилась в малинового дракона, и умчалась по воздуху. Огромная сияющая арфа, издав чёрненькую ноту до, сама свернулось в облако, представшее роялем. Си и ми плели венки, и запускали их по воздуху, как кораблики.

Какой чудесный сон, - подумал Песельник, втягиваясь в сон. У сна была подходящая почва – нежно-пружинящая, рессорная, играющая. Тут всё, что мне нужно! – с восторгом подумал Песельник. Вот бы…

Нет, нет, - послышался голос Верховного, хотя самого его нигде не было видно. – К сожаленью, Песельник, я не могу позволить тебе остаться в моём сне навсегда. Но – предлагаю тебе – отныне петь для моих облачных снов. Им понравится.

И Песельник вытряхнулся из сна – как, бывало, вытряхивались песенки из его головы, и помчался домой.

Он пел дома.

Сны плавно проплывали сквозь стены и аплодировали ему.

Это были розовые, похожие на слонов, сиреневые, серебряные сны, это были сны-лестницы и сны-кентавры, это были сны-корабли и сны-цистерны – в общем, все сны, какие только возможны на свете были тут.

И все они аплодировали Песельнику.

 

Он был счастлив.

Всё же, у Верховного волшебная борода, - думал он.

 

6

-Все знают, сорока, - говорил Иргун, - что ты болтушка.

-А вот и нет, - уверяла сорока. – Говорю тебе – с высоты вид на вашу страну совершенно не такой, как снизу.

-Вот уж придумаешь, - возмущался Иргун, - как это так: не такой вид? Вид всегда один – такой, какой он есть!

-А вот ты взлети, - быстро-быстро болботала сорока, - и посмотришь!

Иргун разводил руками – мол, как же я взлечу.

-Действительно, - молвила сорока, - про крылья-то я забыла.

Они задумались – сорока о том, как Иргуну взлететь, а он о том, как это – не такой вид? Всё должно быть определено – чётко и ясно: вид это вид, а не такой – это не такой.

Мимо шёл Черепаховый, продолжавший считать себя Мудроватым, и сосредоточенно бормотал себе под нос никому не понятные формулы. Он стукнулся о толстый стебель лопуха, и чуть было не упал. Лопух покачнулся укоризненно, а Черепаховый поглядел по сторонам, возвращаясь в реальность.

-Что вы тут? – спросил он сороку и Иргуна. – Будто задумались о чём.

-Мы действительно задумались, - сказала сорока.

-Она уверяет, - молвил Иргун, - что с высоты наша страна имеет другой вид. Но вид может быть только один – тот, который есть.

-Нет-нет, - сказала сорока. – С высоты он совсем другой.

-И о чём вы думаете? – не понял Черепаховый.

-О том, как бы взлететь Иргуну и убедиться, что я права.

-Очень просто. – Сказал Черепаховый. – Пусть заберётся тебе на спину, обхватит тебя за шею, ты взлетишь, а он посмотрит.

И он пошёл дальше, что-то бормоча.

Иргун стукнул себя по лбу.

-И верно, - сказал он. – Как мы сами-то не догадались? Всё же он скорее Мудроватый, чем Черепаховый.

Сорока слетела с ветки, Иргун залез на неё, обхватил её за шею, и она взлетела.

-Ну, смотри, - сказала она.

С высоты открывалась страна гномов. Маленькие домики казались ещё меньше – будто кубики, в которые играют гномичи. Уменьшились и сами гномы – они ходили, говорили, чем-то обменивались… Иргун увидел Арбузника, съезжавшего с Арбуза, Грустного, который, опровергая прозвище, весело хохотал, Мудроватого (или Черепахового), не спешно свершавшего путь. Он увидел облако снов Верховного и Песельника, которому аплодировали облака. Всё было так – и не так.

-Ну? – спросила сорока.

-Ты, пожалуй, права, - отвечал Иргун. – Отсюда действительно вид другой, хотя я и не понимаю, как это может быть.

-Вот видишь. А ты не верил.

-Всякое сведенье нуждается в проверке, - сказал Иргун. – А за объяснениями хорошо бы обратиться к Мудроватому.

Он поискал того глазами, и увидел, что Мудроватый перешёл ручей, не заметив, что это ручей, и снова стукнулся о высокий стебель – но стебель чего, Иргун уже не разобрал.

-Спускаемся? - спросила сорока.

-Ага, - ответил Иргун, крепко держа её за шею.

И плавными кругами сорока спустилась на землю. Она сложила крылья, и Иргун ловко съехал по ней, как Арбузник съезжал по арбузам.

-Спасибо, - сказал он. – Побегу расскажу своим.

И он побежал.

 

7

-Бежим, бежим скорее, - кричали гномичи. – Там Иргун такое плетёт.

И они бежали, подпрыгивая, толкаясь, и запуская в небо весёлые шарики.

Шарики переливались разноцветно, как облака снов Верховного, соприкасались с этими облаками, и нежно растворялись в них.

На небольшой площади Иргун, соорудив помост из разных щепочек, вещал:

-Вы не представляете, что с высоты наша страна имеет другой вид.

-Не городи, чепухи, - кричал Грустный. – Ты же не Мудроватый. Вид может быть только один.

Другие поддерживали Грустного.

-И я так считал, - кричал Иргун. – Но сорока носила меня на себе, и я убедился – вид может быть и другим.

-Какая чепуха, - махал руками Арбузник. – Вид – он и есть вид.

Фыркун – даже не фыркнув – изрёк:

Что ты предлагаешь, Иргун?

-Я… - Иргун растерялся… - Я не знаю… я хотел, чтобы все увидели это…

Гномы задумались.

Гномичи заполняли воздух своими шариками, и облака снов Верховного плыли ровно – к дому Песельника.

-Мы могли бы попросить эти облака поднять нас в воздух, - предложил Иргун.

Одно облако остановилось и посмотрело на них – слегка укоризненно.

-Вас много, - сказало оно. – Ещё раскрыться на мгновенье и показать все эти чудесные лестницы, мостки и запруды, что я несу, я могло бы, но вот катать вас… Нет, это чересчур.

И оно поплыло дальше.

Гномичи запустили новую порцию шариков.

-Тогда, - сказал Иргун, - нам надо построить большой шар и взлететь на нём.

-А что? – молвил Арбузник. – Было б и впрямь занятно.

И, не спрашивая Верховного, гномы принялись за работы.

Материала нашлось достаточно.

Лист самого большого лопуха, какому тоже было весьма интересно полетать, гномы спилили аккуратно, согнули его определённым образом, и закрепили клейким, собранным в корзинки,соком. Получился отменный, зелёный, чуть пушистый шар.

-Славно, - сказал Грустный.

И гномы стали плести большую корзину. Искусные в плетении маленьких корзинок, они ловко справились и с большой. В дело пошли разнообразные прутики и даже травинки покрупней.

Гномы посильнее сдвигали шар на бок, а другие подводили корзину и укрепляли её.

Сорока прилетела, и сначала просто наблюдала с ветки за манипуляциями гномов, а потом…

-Как же вы взлететь собираетесь? – поинтересовалась она. – Вы же гномы, а не сороки. Или, скажем, зяблики.

-А ты нам не поможешь? – спросил Иргун.

-Я? – сорока задумалась на минутку. – Почему бы и не помочь? – сказала она, наконец. – Помогу. Только вам нужно обвязать ваш шар чем-нибудь.

Гномы обмотали шар длинными верёвками, и верёвочный хвост сорока зажала в клюве. Гномы залезли в корзину, и…

-Подождите, - раздалось.

Размахивая руками, к ним бежал Песельник.

Облака удивлённо глядели ему вослед.

Песельник ловко впрыгнул в корзину, и объявил, что ему просто необходимо присоединиться – это даст сюжеты для новых песен и текстов.

Сорока взлетела.

Шар стал подниматься.

-Надо ж, - сказал Арбузник. – Вид действительно не такой.

-А! – воскликнул Иргун. – Что я вам говорил.

-Вот мой домик, - ткнул пальцем Песельник. – А облаков почему-то не видать.

-Не беспокойся, - утешил его Грустный. – Появятся ещё.

Они поднимались выше, корзина плавно покачивались, и они видели свою страну совсем не так, как раньше.

-Как оказывается важно – подняться над своей обыденной жизнью, - заметил Фыркун.

-Глядите, - сказал Арбузник, - Черепаховый опять споткнулся.

-Новые формулы изобретает.

-Зря не взяли гномичей, - тихо произнёс кто-то…

Гномичи – совсем крошечные – прыгали внизу и запускали маленькие-маленькие цветные шарики.

-Полетят в следующий раз, - произнёс Иргун.

Сорока покружила ещё немного, и стала спускаться медленно, плавно, закругляя полёт – подобно тому, как гномы закруглили лист лопуха.

Корзина мягко опустилась на траву, гномы выскочили, и сорока выпустила верёвочный хвост.

Гномы устроили пиршество – тут было повидло из лопуха, варенье из крапивы, газировка десяти сортов, сладкая каменная крошка, и

ещё много всего – включая то, что любят сороки.

Ибо сорока была почётным гостем.

 

8

-Как-то беспорядочно всё у вас устроено, - говорил муравей, поднимая жёлтенькую лапку.

-Почему? – недоумённо спрашивал Грустный.

Он сидел на камешке и разговаривал с муравьём.

-Ну как же, - говорил муравей. Он опустился на все лапки, оббежал камушек, и вновь остановился перед Грустным. Глаза муравья светились янтарно.

-Каждый делает, что ему заблагорассудится. Куда это годится?

-Ну… - покачал головой Грустный, - это так – да не совсем.

-Почему же не совсем? – спросил муравей.

-Потому что каждый делает, что хорошего ему заблагорассудится. Тут главное слово – ХОРОШЕГО.

-А если заблагорассудится плохого?

-Такого не было ни с кем из нас, - пожал плечами Грустный и улыбнулся.

-Ну, хорошо, предположим, - сказал муравей. – Но должна же быть какая-то дисциплина?

-А зачем? – спросил Грустный.

-Чтобы все делали что-то.

-Все и так что-то делают. Вот недавно на воздушном шаре летали. Из лопуха.

-Нет, делать надо что-то кропотливое, мелкое, постоянное, - говорил муравей.

-А крупное делать нельзя? – поинтересовался Грустный.

-Крупное? – переспросил муравей. – Нет, зачем же. Если можно мелкое – вовсе не надо крупное. И главное – дисциплина.

-По-моему она совсем ни к чему. – Сказал Грустный. – Если все делают хорошее, зачем нам дисциплина?

-Странные вы всё же, - сказал муравей. – Ладно, всяк по-своему живёт. Мне пора делать мелкое, кропотливое, постоянное. Увидимся. – И он исчез в траве.

Грустный ещё немножко посидел на камне, думая о том, что ежели бы он был Песельником, то мог бы сочинить песенку.

Потом он встал, отряхнул штаны и направился… Но тут его окружили гномичи. Их было трое – и все, разумеется, скакали – гномичи всегда скачут, толкаются, шумят – так им положено.

-Грустный, а Грустный! - шумели они.

Он улыбался, и, изловчившись, гладил по головке то одного, то другого.

-А почему ты Грустный, если всегда улыбаешься?

-Именно потому, что я всегда улыбаюсь, меня и прозвали Грустный.

-Как так? – спросили гномичи хором.

-Ну, согласитесь нелепо же звать грустным того, кто всё время плачет? Он и так плачет, чего ж его ещё и звать-то Грустным? А назвать Грустным гнома постоянно улыбающегося весьма практично и логично…

-Что такое практично и логично? – закричали гномичи.

-Это такие зверушки, - объяснил Грустный. - Одна живёт в норе под названьем практич, а другая в домике под названьем логич.

-А-а-а, - зашумели гномичи, запуская свои шарики.

-Так вот, - продолжал Грустный, - меня прозвали Грустный, потому, что я всё время улыбаюсь, и это соответствует теме моих улыбок. У меня грустные улыбки. Хотя грусть – совсем не моя стихия.

Гномичи поинтересовались, что такое стихия.

-Стихия, - отвечал Грустный, - это место, где растут стихи.

-Вроде тех, что пишет Песельник? – закричали гномичи.

-Ну да, - ответил Грустный.

-Нам всё ясно, нам всё ясно, ясно – это так прекрасно, - и, окружённые своими шариками, гномичи убежали.

А Грустный подумал – не навестить ли ему Песельника.

Но потом решил, что Песельник слишком занят песнями и облаками, и побрёл… куда глаза глядят.

 

9

Рыцарь-Гном появился неожиданно – он был больше остальных, имел сухое вертикальное лицо и облачён был в поблескивающие латы.

Гномы окружили его.

-Откуда же вы идёте, Рыцарь? – Спросил Арбузник.

-О, я бывал во многих местах, - ответствовал рыцарь, - и везде, где мне не приходилось побывать, я встречал существ, с которыми надлежало сразиться.

-Драконов? – поинтересовался Грустный, улыбаясь.

-И драконов, и друконов, - отвечал Рыцарь, и тотчас один из гномичей полюбопытствовал, чем они отличаются друг от друга.

-Друконы злее, - отвечал Рыцарь. – С драконами в принципе можно договориться, с друконами – никогда.

-И что интересного вы хотите увидеть в нашей маленькой, скромной стране? – спросил Черепаховый.

-Пока я вижу интересные облака.

-О, это не совсем облака, - отвечал Иргун. – Это облака снов нашего Верховного.

-Да? Облака снов? – удивился Рыцарь. – А обычных облаков у вас не бывает?

-Нет-нет, зачем они нам, - хором проговорили гномы. – Эти облака и ярче, и сюжетнее, и позволяют заглянуть к ним вовнутрь. А наш Песельник сочиняет для них стихи и песни, и облака аплодируют ему.

-Вероятно, потому что у вас такие облака, у вас не случается ничего плохого. И нет никаких существ, с которыми стоило бы сражаться.

-Может быть, - ответил Черепаховый. – Но у нас всегда было так. Даже когда наш Верховный был совсем молодым.

-А что же делает ваш Верховный?

-Как что? Спит, конечно. Иначе – откуда же возьмутся облака.

-Что ж, - молвил Рыцарь, - я вижу, в вашей стране не найдётся работы для рыцаря. Впрочем, уже входя к вам, я понял это – больно красиво всё вокруг. Откуда же тут взяться злому? Значит, мой путь дальше – к тем, у кого нет подобных облаков…

Гномы махали Рыцарю вслед, он оборачивался иногда, и кивал им, пока не пропал из виду.

И гномы тихо разошлись по домам…

 

10

Перестроенный домик Сонного напоминал одеяло, сложенное горкой.

Гномика звали Сонный, потому что был вечно вяловат, отвечал невпопад, и, хотя выглядел постоянно погружённым в себя, как Мудроватый (или Черепаховый), никого никакими открытьями не радовал и не смешил.

-Сонный-то я Сонный, - говорил сам себе гномик, - а вот со сном – беда.

Он вечно пребывал в задумчиво-вялом состоянье, но когда надо было спать, сон убегал от него, как мышка.

Тогда-то Сонный и решил перестроить домик, полагая, что ежели тот будет напоминать одеяло, сложенное горкой, сны придут сами собой.

Сонный работал усердно; гномы, видевшие, как он разрушил свой домишко, решили – Сошёл с ума.

Но Сонный, проявив упорство и находчивость, ладно обрабатывал небольшие камешки, подгоняя их друг к другу, и гномы, увидели, как растёт его новое жилище.

-Странное какое! – заметил Грустный, улыбаясь.

-Занятное, - возразил ему Арбузник.

Итак, Сонный построил новый домик, и, убеждённый, что сны теперь пойдут чередою, улёгся в кроватку.

-Чем я хуже Верховного? – размышлял он. – Если тот умеет запускать облачка снов, то и у меня получится.

Он подождал немного.

Сон не приходил.

-Эй, сон, где ты? – спросил Сонный.

Послышалось слабое шебуршание в углу.

-Нет, сон выглядит не так, - решил Сонный и перевернулся на другой бок.

Больше всего ему хотелось запустить одно-два облачка – розоватых, сиреневых – чтобы гномы оценили его возможности.

Он закрыл глаза.

Перед ним замелькали столбцы, напоминающие таблицу умноженья.

-Что это такое? Подумалось Сонному.

Поплыли надписи – китаврь, дурандик, крутогон, яропик, тулбик…

-Так это же наш календарь! - Восхитился Сонный.

А восхитился он потому, что никто из гномов не видел календаря никогда.

Они пользовались им, не зная его сути, толком не понимая последовательности месяцев, и когда, к примеру, Арбузник считал, что он живёт в тулбике, то Мудроватый полагал, что длится крутогон.

И вот он – Сонный – видел названья месяцев, - они текли перед ним в последовательности, плавной и закруглённой, переливались радужными оттенками, и даже тихо переговаривались между собою.

Тулбик говорил: Снова Верховный залез в меня и напустил розовых облаков.

-Ничего, - шелестел в ответ яропик. – В прошлый раз Арбузник так топал по мне, что я думал, придутся убежать. Или спрятаться за китаврь.

-Сколько ж вас всего? – восхищённо спросил Сонный.

-Ой, кто это? – воскликнули месяцы разом.

-Это я, Сонный, - пояснил Сонный.

-Нас никто – никто – не должен видеть вместе, тем более в нашей последовательности! – закричали месяцы разом.

И они разбежались, как мышки.

А Сонный вскочил, ипомчался по улочкам, крича – Я видел месяцы, все, разом! Они такие красивые!

-Ну, совсем доспался, - бормотали гномы…

-Не верят, - расстроился Сонный.

А потом – приободрился.

Что расстраиваться? Не поверили – и пусть! Он же знает, что это были месяцы! Он будет тайным хранителем их существованья.

И Сонный вернулся в своё одеяльное жилище в превосходном настроенье.

-Пусть, - думал он, - я не умею запускать облака снов, как Верховный, зато я вижу месяцы во сне.

И он юркнул под одеяльце, и сон тут же пришёл к нему.

И месяцы запестрели, замелькали – тут был сине-серый, замысловатый китаврь, и красный, дугообразный яропик, и вытянутый в столбик зелёный тулбик…

Как красиво! Улыбался Сонный во сне…

А гномы говорили – Надо ж, Сонный утверждает, что видел разом все месяцы, хотя любой гномич знает, что месяцы видеть нельзя. Впрочем, пусть его – он добрый сосед и товарищ, когда не спит.

Облака снов Верховного проплывали над страною гномов. Они-то знали, что Сонный говорил правду.

 

11

Гном Грушевед сидел в своём садике и любовался на груши.

Он растил слоновые груши – особого сорта, придуманного им на досуге. Они были обычного – грушевого – размера, но напоминали маленьких слоников, прикреплённых к ветвям крошечными хоботами.

-Вот такие у меня груши, - любил говаривать Грушевед, сам похожий на небольшую – но не слоновую, - а обычную грушу.

Как-то раз Иргун попросил попробовать одну из слоновых груш, но Грушевед развёл лапками (напоминали они веточки грушевых деревьев) – Я и сам не могу их попробовать, - отвечал он. – Как только они созревают, они срываются с веточек, и убегают в страну грушевых слоников.

-А есть такая страна? – поинтересовался Иргун.

-Ну да, - уверенно отвечал Грушевед. – Раз есть страна гномов, то должна быть и страна груш-слоников.

Иргун рассказал об этом Мудроватому (тогда ещё не переименованному в Черепахового), и тот подтвердил – да, есть такая страна, и даже развернул старинный свиток и ткнул пальцем в маленькую чёрную точку – мол, вот она.

И Иргун ушёл домой удовлетворённый, ибо приятно знать, что приятель не просто фантазирует, а точно знает.

-А я вообще не люблю фантазировать, - сказал Грушевед самому себе, подслушав мысли Иргуна (гномы иногда умеют это делать). – Я точно знаю, что есть такая страна. Раз грушевидные слоники убегают куда-то, значит, им есть куда убегать.

Гномичи часто прыгали возле ограды сада Грушеведа – слоновые груши очень интересовали их.

-Я понимаю, - говорил им Грушевед. – Они меня и самого интересуют. Но… ничего не поделаешь: у этих груш особый нрав. Им надо убегать.

-А ты не можешь потрясти дерево, чтобы они свалились. Мы бы поймали одного слоника, - кричали гномичи.

-Нет, увы, - разводил ветвями-лапками Грушевед. – Я пробовал много раз, но они не падают раньше времени. Я могу впустить вас, и вы полюбуетесь ими снизу.

И гномичи забегали в сад и глядели на груши.

-Какие красивые, - замирали они. – Опаловые, зеленоватые, яшмовые…

И действительно – маленькие слоники висели на ветвях, переливаясь радужными оттенками.

-Хотя бы можно посмотреть, как они убегают? – спросили гномичи.

-Это пожалуйста, - сказал Грушевед. – Приходите послезавтра – и увидите.

Послезавтра гномичи прибежали толпой, и, ворвавшись в сад, уставились на деревья.

-Только тихо, не шумите, - предупредил Грушевед. – А то вы помешаете слоникам.

Гномичи замерли, ожидая.

Что-то завозилось вверху, и, со звуком лопнувшей нитки, первый слоник свалился на землю. Он подскочил, отряхнулся, и быстро-быстро помчался к забору – юркнул в щель, и… исчез…

За ним последовали другие…

Гномичи засновали по саду, стремясь поймать хоть одного слоника, но всё было напрасно.

Грушевед, мудро улыбаясь, не пробовал остановить их, зная, что грушам-слоникам ничего не грозит.

Малыши разошлись довольные – ибо, хоть и не попробовали необычных груш – видели, как те разбегаются.

А Грушевед приступил к выращиванью новой порции слоников – он ходил вокруг деревьев, и запускал лучики мыслей вверх, чтобы те, касаясь ветвей, производили новые груши.

В остальное время он навещал приятелей, консультируя их по поводу обычных груш.

 

12

Гном Пришлец – показался сначала несколько странным.

Неизвестно откуда он появился, и Мудроватый шутил – мол, возник из воздуха.

Пришлец соорудил домик – именно соорудил, а не построил, и это сооружение показалось обитателям страны необычным – напоминало оно столбик, крыша была плоской, а в садике помещалась качалка.

Оградка – низкая весьма - была сложена из камней.

Гномичи, пробегая мимо, остановились, и заверещали: Кто ты, кто ты, новый гном?

Пришлец посмотрел на них внимательно, улыбнулся, и ответил – Я - Пришлец.

-Это имя такое? – поинтересовались гномичи.

-Ну да, - ответил Пришлец.

И гномичи побежали дальше.

-Надо ж, - удивлялись гномы, - в прошлый раз Рыцарь был, а теперь вот…

А Пришлец качался в своей качалке и выращивал медуз.

Гномы никогда не выращивают медуз.

Если вы спросите какого-нибудь гнома почему, он ответит: А зачем? Их же нельзя есть.

-Нельзя, - сказал Пришлец Иргуну, заглянувшему к нему как-то. – Зато из их сока получается замечательный чай.

Медузы на длинных, тонких стеблях покачивали неровными краями – те вспыхивали, разбрызгивая маленькие радуги.

-Красивые вообще, - сказал Иргун, разглядывая медуз. – Напоминают неизвестные цветы.

-Они и есть цветы. Но только отчасти.

-Как так? – переспросил Иргун.

-Отчасти цветы, а отчасти медузы. Очень просто, – объяснил Пришлец.

-А кто больше?

-Медузы, конечно.

-И ты говоришь, из них получается замечательный чай?

-Превосходный! – подтвердил Пришлец. – Но ему ещё не время.

-А разве чаю бывает время и не-время?

-А как же! Чай тоже должен созреть.

-И где же он созревает?

-Как где? Конечно в медузах.

Медузы покачивали краями, и те будто слоились, вспыхивая то малахитом, то янтарём.

И Иргун, ещё раз сказав – Красивые – двинулся по своим делам.

В конце месяца – никто не знал какого, только Сонный, но он не делился своими знаньями – Пришлец собрал гостей.

В саду был установлен маленький круглый стол, и за ним расселись Мудроватый, Арбузник, Иргун, Грустный и другие. Приглашали также Сонного, но тот отказался, сославшись на сон.

Медузы, также цветасто переливаясь, покачивались на стеблях.

Пришлец вынес из домика-столбика огромный – разумеется, с точки зрения гнома – кувшин, и, не торопясь, наполнил чашки.

Чай переливался пестро, точно края медуз, и испускал волшебный аромат.

Гномы, не спеша, подносили чашки к губам и делали глотки.

Пришлец стоял у стола, улыбаясь.

-Это самый вкусный чай, какой я только пробовал в жизни! – воскликнул Мудроватый.

-Это вообще самое вкусное, что я пробовал в жизни. – Заявил Иргун.

Другие согласились.

И все стали расспрашивать Пришлеца, как вырастить подобный чай.

-Не знаю, - говорил тот. – Это ведомо только медузам.

Гномы восхищенно качали головами, Пришлец подливал им чай и все были так довольно, что даже медузы стали улыбаться.

Краями, конечно – ибо чем ещё улыбаться медузам?

 

Вот так и жила маленькая, уютная страна гномов – со своим Мудроватым, переименованным в Черепахового, Арбузником, Песельником, Грушеведом и прочими милыми, маленькими персонажами…

Опубликовано в категории: Проза / Берег детства
21-03-2018, 19:01
  1. 
    написал: putnik, Комментариев: 458, Новостей: 276, Статус: Пользователь offline
    Забавные гномики. smile


    --------------------


Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.