Валенки

- Мам, ты чего шьёшь? - из-за плеча спросил Владимир. 

- Бурки простегала... дошиваю, - не отрываясь от машинки, ответила Лизавета. Сын вышел из материной каморки, раздражённо скривился: 

- Фуфайка, фартук, - загнул пальцы, - душегрейка, бурки... Ну чего ты опять взялась барахло шить, а? Мам? У тебя что - одеть-обуть нечего?.. 

Владимир подошёл к большому шкафу, резко открыл: 

- А для кого я всё это покупаю, ты не скажешь?.. Эти костюмы, жилеты, шарфики... - Он посмотрел на мать. - Для кого с гастролей каждый раз привожу?.. Уже шифоньер ломится от твоих вещей.

Сын нервно заходил по комнате. Перебивая треск машинки, заговорил опять:

- Бу-урки она шьёт!... - Он вытащил из коробки изящные сапоги на каблуке, потряс, - А это что по-твоему?

Лизавета искоса глянула.

- Ну оденься ты хоть раз по-человечески! - распалялся Владимир.- Мне же от людей стыдно! - У артиста такая зачуханная мать... Посмотри на кого ты похожа. Зимой и летом - одним цветом: фуфайка, юбка до пят, бурки с галошами, драная шаль. - Владимир забросил сапоги в шкаф, процедил: - Хм...седины-то нормальной... благородной... и той нет. Не поймёшь, какого ты цвета. Ни причёски не сделаешь, ни волосы не покрасишь. Вечно ходишь как эта... - он запнулся. 

Лизавета удивлённо повернулась:

- Хорошо, сынок, мать полощешь...

- Чего - "полощешь"? Не правда что ли?.. Вон у Розалии Никандровны... всё при ней - и вид и стать. - Владимир поднял указательный палец. - Же-енщина! Дама! А ты... - сын брезгливо посмотрел на мать, отвернулся. Та, раскрасневшись, согласно кивала, молчком перебирая ногами широкую педаль: "Правильно... так меня..." 

Сын понизил голос: 

- Я же не могу из-за тебя приличную девушку привести. Как ты этого не понимаешь, а?

Высказав наболевшее, Владимир скрылся в своей комнате, хлопнул дверью. Вскоре послышался его баритон: "Ммм... Ммма-а-а... Ммо-о-оо... Ми-а-ааа-ля-аа..." 

"На концерт собирается... - Лизавета встала из-за машинки, - Ну вот... готово." Она положила обновку на большой сундук у окна, присела. Отодвинула цветок на подоконнике, подняла шторку. "Ишь буран какой... то-то меня ломает всюё. А ноженьки... о-ох... сил никаких нет. - Вздохнула, - И чё злится? Сколь раз можно говорить об этом..." 

Лизавета подтянула маленькую скамейку под ноги и, приподнимая ступни и ойкая, взялась смазывать шишки у большого пальца. "Ишь как разбарабанило... хорошо ли йодом-то кажный день?.. кожа растрескалась как ... у-уф.. Теренчиха сказывает, прошли шишки... может, и, правда, йод-от поможет?.." 

Бухнула дверь.- "Ушёл. Закрыл ли избу-то... всё тепло выстынет". Лизавета обернула ноги фланелькой, надела новые бурки - "просто-орно...", вымела залетевший снег, плотней захлопнула сенцы. 

Не зажигая света, прилегла на сундук. Она любила посумерничать.- "Да... энтого, слава богу, в люди вывела... А того... о-ох... и где его опять черти таскают? Уж должон бы с работы прийти... не попал ли в милицию опять?.. - Лизавета протёрла ладошкой потное стекло, впиваясь в темноту. - Поди, по льду* опять с ширмачами бегат. Или в деньги играт где... Господи! Царица Небесная...вот ведь наказанье-то..."

Измученная невесёлыми мыслями Лизавета задремала. 

Мелодичный бой часов нарушил сон. Лизавета встрепенулась, поднялась. За окошком звякнула щеколда. Захрустели быстрые шаги. На крыльце кто-то затопал, сбивая снег. "Борька! Пришёл, слава богу!" 

В избу, в клубах пара, вбежал младший сын, торопливо закрывая дверь. Включил свет. 

- Мам, ты чё опять в темноте-то сидишь? Свет что ль экономишь?

- Плотне дверь закрой - ишь несёт. - встала мать навстречу. - Раздевайся скоре да садись ужинать - а то простынет. Печка уже протопилась. - Замёрз, поди? - спросила она, помогая стряхивать с холодной тужурки снег. - Скидавай шапку - снегу вон сколь налипло, промокнет. 

- Погоди, мам... сниму - успею. На вот... - Борька протянул объёмный свёрток. - Эт - тебе.

- Чтой-то?.. - не поняла Лизавета, принимая свёрток. 

- Я ж получку сёдня получил... Холодрыга такая, а ты... без валенок. Все лавки обегал, самовaленые искал. Примерь. - Посмотри, какие мягкие. Они - тёплые, и шишкам твоим тесно не будет.

Лизавета так и села на свой сундук: "Сынок...". Борька сбросил тужурку с шапкой на пол, устроился напротив на скамеечке:

- Давай надеть помогу, - развернул подарок.

- Сыночек... прости старую...

- Хм... За что? - хохотнул Борька.

- За мысли дурные... - Лизавета поцеловала сына в вихрастую макушку. 

*по льду - по зимней речке - любимому месту зареченских ребят