Огненный пес

Огненный пес

Жолбарс лежал на самом солнцепеке, под раскаленными лучами солнца. Сегодня оно было особенно знойным, и ему было лень переползти в прохладу забора, дающего тень. Он лишь слегка вздрагивал всем телом, вздыбливая поредевшую шерсть, чтобы выгнать из нее пропитанный зноем воздух. Отчего-то сегодня с самого утра его потянуло на воспоминания, он вспомнил день, когда был крохотным щенком и на слабых ногах

Две тысячи сто девяносто дней тишины

Две тысячи сто девяносто дней тишины

Моему другу Айтану Мотышу посвящаю

В коридоре ни единого звука. Тишина. Сюда в дальний блок изолятора, ни долетали даже отголоски жизни из зоны. Толстый лист металла, наваренный поверх насмерть замурованного окна, к ночи всегда начинал загадочно мокреть. Влага собиралась в капли в причудливых разводах ржи, и тогда поверхность листа превращалась в сотни человеческих зрачков, полными слез. Капли-слезы висели всю ночь, точно не смели вытечь на выщербленный, бетонный пол до утреннего квакуна. А как только он, чудившийся чьим - то мучительным стоном, едва проникал сквозь толщу стен, они словно по команде вытекали. Так повторялось изо дня в день, все две тысячи дней. А сегодня вдруг капли не вытекли, а застыли, превратившись в ледяные бусинки, а зрачки на металле заиндевели.

Когда уснешь ты в час глухой

Когда уснешь ты в час глухой

Когда уснешь ты в час глухой, И тьма сомкнется над тобой, Восстанет светлый человек С Твоей Бессмертною Душой. В тот миг услышишь дивный свист И шелест скорого полета В ушах своих. В сиянье света Задышит грудь эфиром тонким. Упруго шевельнется сердце. Руки, ноги – их ты снова ощутишь. И, члены осторожно распрямив, Отбросишь одеяло и привстанешь с ложа. Молочным светом, дрожащим, мягким, Озарится твое жилище. 

Право собственности

В то утро мы собирались пойти на море пораньше. Шел уже четвертый день приезда нашей семьи в небольшой и уютный городок недалеко от Сочи – Лазаревское, и я беспокоился, что бы жена и дочка не обгорели на жарком южном солнце. До этого дня нам удавалось уберечься от ожогов, во-первых, погода все время стояла пасмурная, а во-вторых, на пляже мы располагались в тени, под навесом, где, несмотря на расставленные лежаки

Валенки

- Мам, ты чего шьёшь? - из-за плеча спросил Владимир.  - Бурки простегала... дошиваю, - не отрываясь от машинки, ответила Лизавета. Сын вышел из материной каморки, раздражённо скривился: - Фуфайка, фартук, - загнул пальцы, - душегрейка, бурки... Ну чего ты опять взялась барахло шить, а? Мам? У тебя что - одеть-обуть нечего?.. Владимир подошёл к большому шкафу, резко открыл: - А для кого я всё это покупаю, ты не 

Позови меня в даль светлую

Василий ШукшинПосвящается Василию Макаровичу Шукшину. Вместо предисловия Сростки. Деревушка прилепившаяся к Чуйскому, известному тракту. Сростки. Сюда я – казахстанский писатель, притащился из далекого Алматы. Я почувствовал в себе необходимость соприкоснуться с этой замечательной землей. С землей Алтая, откуда когда-то пришли мои дальние, дальние предки. Современники Культегина и Туньюкука. Ишпака и Атиллы. Шли, сотрясая эту