Жили-были старик со старухой, и было у них три сына: двое  в поле работали, а третий – родину любил.

Вот, собственно, и вся история.

 Демократ

У кого демократия круче? Приехал как-то, во времена развитого социализма, к русскому Ивану его брат из Америки, и давай расхваливать на все лады американскую демократию: да я, мол, могу выйти прямо к Белому дому и крикнуть там, что наш президент – дурак! И ничего мне за это не будет! - Ну и что? – возражает ему на это русский Ваня. – Я тоже могу выйти на Красную площадь, и крикнуть там, что ваш президент – дурак! И мне тоже за это ничего не будет.

Леонид Ильич Брежнев

Загадка Кто стучится в мавзолей С раскладушкою своей? Он – четырежды герой. Он – писатель молодой Кто даст правильный ответ, Тот получит десять лет.

Спутал - Рота строиться! – крикнул старшина Мамухин. – Так… Сейчас я погляжу, чем Вы там у меня на самоподготовке занимались … 

На днях шел по базару и в одном из рядов, где навалом лежали разные покрывала и пледы, я увидел большое махровое полотенце с эмблемой киевского «Динамо». И такая на меня навалилась ностальгия, что я пару минут просто тупо смотрел, а потом взял, да и купил его. И теперь у меня, как привет из прошлого, есть это самое полотенце.

Ну, что со мной поделать. Люблю я это место в родном Краснодаре. Вырос здесь. Лично знаком с любым деревом в старинном скверике, с каждой плиточкой, на соседних улицах. Смотрю на нынешних пацанов. Ни у одно из них даже в мыслях не возникает желание слазить на дерево, за стручками семян акации. Ведь они же сладкие. Соседскую девочку можно угостить. Ей будет приятно. Уставились в свои смартфоны никого и ничего не замечают. 

предновогодняя история

За две недели до Нового года горожане стали свидетелями невиданного зрелища. Мужчина, которого звали Ермолаем, опрыскивал голубые ели и сосны, растущие возле зданий и в скверах. Из вечнозелёных эти деревья на глазах превращались в белоснежные, ибо Ермолай опрыскивал их известью.

Торжество

Женщинам не читать!

Синим ноябрьским вечером, по грязным улочкам города Хе шагал ничем не примечательной человек в длинном сером пальто и шляпе. Возле невзрачного домика с бурой, местами отвалившейся штукатуркой он приостановился, радостно потер руки и коротко хохотнул. В свете желтой лампочки, тускло мерцавшей на фонарном столбе неподалеку от дома, можно было заметить, что левый глаз у мужчины нервно подергивается. Потом неизвестный поспешно вошел в дом.

Женщина знает...

Настроение было, явно, не праздничное. И жена еще «масла в огонь»: - По телевизору, - говорит, - тут сказали, что нефти и газа на земле осталось всего-то лет на двести-триста. - А тебе-то что? Вечно жить, что ли, собираешься? - Конечно, - смеется. - Конечно, вечно. После нас же останутся наши дети, внуки, правнуки. Это ведь продолжение наше. И думать о них уж кому-кому, как не нам. Действительно: права ведь она!

Человек с квадратной головой- Смотри, вон идет человек квадратной головой! – сказал какой-то остряк. – И вовсе она у него не квадратная, а кубическая,– ответил другой умник. Парни стояли за моей спиной – один в подранных джинсах, с бутылкой пива в руке, а второй – с сигаретой в противно отвисшей губе. На их лицах играли веселенькие улыбочки. Головы у них были вроде нормальные. Я сделал вид, что не расслышал их слов и стал спускаться в погребок. 

Дружба народов

Кто-нибудь из вас жил в коммуналке? А вот я жил. И это было в середине-конце 80-х годов прошлого века в городе, который тогда еще назывался Ленинград и все мы были гражданами великого Советского Союза. Так вот, тогда наша коммунальная квартира на первом этаже старого дома на одной из Линий Васильевского острова, напоминала этот самый Союз, но только в миниатюре. Вовка, это тот, что сосед справа был неплохой музыкант, ни сколько не скрывал своего национального происхождения. И хотя говорил, что родственники, живущие в Тель-Авиве ему географически ближе тех, что 

Ёжик

Прошлым летом ездил я к своим друзьям в гости в Новосибирск. Живут они в Советском районе этого города, более известного всем, как «Академгородок». Мои друзья, муж и жена, Сергей и Ирина работают в Институте неорганической химии, и живут прямо в центре Академгородка на улице Пирогова. Для тех, кто не знает, скажу, что когда в 60-е годы прошлого века начали строить Академгородок, то его основатель академик Михаил Алексеевич Лаврентьев категорически запретил вести на стройке лишние вырубки. Так там и строили, максимально сберегая природу. Но это я к тому

Постоянство

Она сидела на скамейке в сквере у фонтана и нервно думала: «Ну что же он опаздывает? Вот еще пять минут подожду, обижусь и уйду». Сквер же в этот вечерний час, как всегда, стал заполняться народом. И она засмотрелась, как какая-то маленькая девочка собирает с газона опавшие листья, а затем бросает их вверх. Этот радостный осенний салют отвлек ее от мысли об ожидании, и как-то скрасил нехорошее предчувствие, что идти домой ей придется одной. Но что-то удерживало ее от того, чтобы вот так просто встать, и уйти. Огонек блеснул в ее глазах. Она встала, обошла вокруг скамейки и то же подобрала с земли несколько красивых желтых листков. Но, конечно, вверх бросать не стала, а вернулась на лавочку, и снова села на нее, держа в руках свой импровизированный букетик. Немного посидев, взглянула на часы: «Все, хватит!» Уже решилась встать, но тут в конце аллеи показался знакомый силуэт. Сердце у нее забилось радостно. Она встала со скамейки и пошла к нему навстречу.

Третий сын

Жил был старик, и было у него три сына: двое в поле работали, а третий - родину любил!

Вот, собственно, и вся история.

Жених и невеста

Я как раз собирался перейти улицу, когда на ней появился свадебный кортеж. За стеклом головной машины, украшенной розовыми шарами и лентами, промелькнуло лицо жениха – моего давнего знакомца. Когда машины умчались, я перешел улицу и потопал своей дорогой…

Весна!

На пасхальные праздники погода стояла пасмурная: временами дул мокрый, порывистый ветер, на небе клубились низкие пепельно-серые облака, и их косматые шапки то и дело прорывались холодным душем, словно дырявые сита. Но вдруг в хмурых промоинах туч проглянет солнышко – и все окрест оживет, озарится звонким веселым светом; и на душе станет празднично и хорошо: весна, однако! На провода май таки взял свое: деньки установились ясные, погожие. По 

Смертельный номер Карьера офицера зависела от многих факторов. Одним из основных считалось участие в общественной жизни части и соединения. Общественная жизнь представлялась, в основном художественной самодеятельностью. Кто хотя бы в хоре не пел, не мог рассчитывать на успешное продвижение по службе. При этом такие вещи, как голос и слух и даже их полное отсутствие, в расчет не принимались...

145 лет вместе!

Уже основательно «поймав кайф», Борьша и Федьша решили закругляться: вот только ещё одну бутылку вина оприходуем, и всё на этом! – За углом? – спросил Федьша. – Не-е-т, – отрицательно мотнул головой Борьша. – Пойдём в мою холостяцкую берлогу. Посмотрим концерт, который нам алкоголики устроят... Через несколько минут приятели подошли к квартире. – Мобилу давай! – обратился Борьша к товарищу. – Зачем? – Нельзя с ней ко мне, иначе мои квартиранты из хаты сбегут. Они не выносят эту технику… Давай-давай, я её спрячу. Борьша засунул телефон в щель между верхним наличником и 

Служил в свое время заместителем начальника политотдела 17-й воздушной армии один полковник, вот только жаль имени-отчества вспомнить не могу. Душа человек. Ему ЧВС (член военного совета) все дела человеческого свойства поручал. Вот придет к нему, бывало, жена офицера не шибко путевого, и давай полковнику жаловаться. И пьяница, мол, муж у нее, и бабник, и ни одной юбки не пропустит, и дома не ночует, и деток...

Рабочий класс!

Вот говорят, что рабочий класс самый передовой, потому что ему нечего терять, кроме своих цепей. А потом вдруг заявляют: «кто был ничем – тот станет всем». А кто был ничем? Рабочий класс! Тут-то и кроется ошибка. Рабочий класс был ничем и вследствие этого являлся самым передовым – так ведь? Но лишь только он сбросил с себя цепи и стал всем, ситуация изменилась: он перестал быть самым передовым. Так зачем же, 

Десять рублей на такси Летел самолет с нашего аэродрома в Киев. Генерала вез. Как известно, в Киеве два аэродрома: Жуляны в черте города и Борисполь черт-те где, в сорока пяти километрах. Запросились на Жуляны. Там и стоянки под такие же самолеты есть, и в город близко. Но авиация тем и славится, что в ней пятниц на неделе гораздо больше, чем в других войсках. Воздушная обстановка сложилась так, что на Жуляны ну никак! И радиообмен такой...