Творец

ТворецНоябрьское утро было серым и безликим. Воздух насыщенный влагой, смазывал все звуки, впитывая их в себя, как вата, и низкие тучи над городом казались размазанными по небу грязной гуашью. Максим Валерьянович Кузнецов возвращался с базара домой. Он шел, низко опустив голову и не глядя по сторонам. Его руки оттягивали тяжелые сумки, набитые продуктами, и время от времени ему приходилось

Справедливость

Справедливость Засушливое лето в этих краях – обычное дело, но такого - старики испокон века не припомнят. Парит так, что днём на двор без нужды никто носа не кажет. Лишь кошка Анфиска, примостившись на самом солнцепёке, нервно щурится в сторону горящего леса. И влажные глаза её мерцают зелёным. ...Вначале загорелось во дворе у Матрёны - полыхнуло сзади, со стороны огорода. И сараюшка, и изба запылали разом... С неделю зареченцы караулили

Любовь

ЛюбовьТы даже не знаешь, какая ты песня И даже не знаешь, какое ты счастье! (Э. Асадов)

Оля опоздала. Ветром проскользнула в клуб, остановилась у порога. - "Лунная соната"... На сцене за роялем - незнакомый молодой человек. Девушка тихо прошла в зал, подсела к Наталье Перфильевне - завклубом. 

Огненный пес

Огненный пес

Жолбарс лежал на самом солнцепеке, под раскаленными лучами солнца. Сегодня оно было особенно знойным, и ему было лень переползти в прохладу забора, дающего тень. Он лишь слегка вздрагивал всем телом, вздыбливая поредевшую шерсть, чтобы выгнать из нее пропитанный зноем воздух. Отчего-то сегодня с самого утра его потянуло на воспоминания, он вспомнил день, когда был крохотным щенком и на слабых ногах

Две тысячи сто девяносто дней тишины

Две тысячи сто девяносто дней тишины

Моему другу Айтану Мотышу посвящаю

В коридоре ни единого звука. Тишина. Сюда в дальний блок изолятора, ни долетали даже отголоски жизни из зоны. Толстый лист металла, наваренный поверх насмерть замурованного окна, к ночи всегда начинал загадочно мокреть. Влага собиралась в капли в причудливых разводах ржи, и тогда поверхность листа превращалась в сотни человеческих зрачков, полными слез. Капли-слезы висели всю ночь, точно не смели вытечь на выщербленный, бетонный пол до утреннего квакуна. А как только он, чудившийся чьим - то мучительным стоном, едва проникал сквозь толщу стен, они словно по команде вытекали. Так повторялось изо дня в день, все две тысячи дней. А сегодня вдруг капли не вытекли, а застыли, превратившись в ледяные бусинки, а зрачки на металле заиндевели.

Право собственности

В то утро мы собирались пойти на море пораньше. Шел уже четвертый день приезда нашей семьи в небольшой и уютный городок недалеко от Сочи – Лазаревское, и я беспокоился, что бы жена и дочка не обгорели на жарком южном солнце. До этого дня нам удавалось уберечься от ожогов, во-первых, погода все время стояла пасмурная, а во-вторых, на пляже мы располагались в тени, под навесом, где, несмотря на расставленные лежаки

Валенки

- Мам, ты чего шьёшь? - из-за плеча спросил Владимир.  - Бурки простегала... дошиваю, - не отрываясь от машинки, ответила Лизавета. Сын вышел из материной каморки, раздражённо скривился: - Фуфайка, фартук, - загнул пальцы, - душегрейка, бурки... Ну чего ты опять взялась барахло шить, а? Мам? У тебя что - одеть-обуть нечего?.. Владимир подошёл к большому шкафу, резко открыл: - А для кого я всё это покупаю, ты не 

Позови меня в даль светлую

Василий ШукшинПосвящается Василию Макаровичу Шукшину. Вместо предисловия Сростки. Деревушка прилепившаяся к Чуйскому, известному тракту. Сростки. Сюда я – казахстанский писатель, притащился из далекого Алматы. Я почувствовал в себе необходимость соприкоснуться с этой замечательной землей. С землей Алтая, откуда когда-то пришли мои дальние, дальние предки. Современники Культегина и Туньюкука. Ишпака и Атиллы. Шли, сотрясая эту 

Кукла

Кукла Катя Неавно в одном журнале я прочитала рассказ о красивой кукле, подаренной девочке. И в памяти ожила картинка моего далёкого детства.

Конец войны. Подслеповатая комнатёнка. Треск швейной машины. За машинкой - худенькая мама, измученная заботами. Рядом - трое малышей-головастиков чуть ни полный день копошатся-выворачивают ворох готовых рукавиц. У нас никогда не было магазинных игрушек. Найденные на дворе щепочки, камушки, разноцветные стёклышки становились машинками, корабликами... Мама из старого вещмешка, туго набитого тряпьём, сшила мальчишкам большой мяч. А мне из драного фильдеперсового чулка и ваты смастерила куклу. Химическим карандашом нарисовала ей брови, глаза, рот. Свёколкой нарумянила. Вместо носа поставила две точки. Из клочка мочалки сделала волосы, заплела в косу. Повязала тряпицу на куклину голову. Сарафан выкроила из кусочка мшковины. Получилась задорная куклёнка! Назвали её Раиской.

Три моря Строгонова

Игорь Строгонов

Эссе -воспоминание о морском поэте Игоре Строганове. В шестидесятые годы автора связывала с ним судьба - и литературная, и морская. Строганов был в то время для молодых авторов не только учителем, но и человеком-легендой. Его первое стихотворение опубликовал в Пионерской правде Маяковский, редактором его первой книги был Багрицкий. Он появлялся внезапно. Входил в дом шумно. Сбрасывал видавшую виды флотскую шинель...

Экскурсия

СущийТак получилось, что мы вместе вышли на площадь трёх вокзалов. Москва, как обычно в последние годы, встречала неприветливо. Сыпал мелкий дождь, от шин проносящихся автомобилей в разные стороны летела грязная мокрая пакость. Мы с Витьком разом посмотрели на часы и хором зевнули, а наш попутчик - благообразный старичишко - никуда не посмотрел, он стоял, сложив руки на груди, и со своим умилённым видом выглядел странным 

Команда 13

Команда 13- Равняйсь, Смирно! – Лейтенант Пазовский подавал команды привычно сухо и по-фронтовому буднично. – Прямо. Шагом марш! Строй плавно качнулся и двинулся по старой, наполовину заросшей просеке в сырой осенний лес, хмурый от прохладного утреннего тумана. "И угораздило же!" – кисло размышлял лейтенант, глядя, как правофланговый боец Вася Зубов решительно и с плеском перепрыгивал через многочисленные лужицы