АВТОРИЗАЦИЯ

САЙТ НИКОЛАЯ ДОВГАЯ

НОВОЕ СЛОВО, авторский сайт Николая Ивановича Довгая

ПОПУЛЯРНЫЕ НОВОСТИ

МЫ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ

Наш сайт на facebook
Сайт Планета Писателей в Однокласниках

ДРУЖЕСТВЕННЫЕ САЙТЫ

 КАЛЕНДАРЬ НОВОСТЕЙ

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

НАШ АРХИВ

Сентябрь 2023 (1)
Август 2023 (1)
Сентябрь 2022 (3)
Август 2022 (5)
Июль 2022 (1)
Июнь 2022 (4)

РЕКОМЕНДОВАННОЕ

Просмотров: 4 014

В созвездии Медузы, роман-сказка, часть третья, гл. 1,2

Николай Довгай


Рыцарь КонфеткинРыцарь Конфеткин

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава первая

У ночного костра


Утро выдалось туманное. Солнечные лучи с трудом пробивались сквозь плотную пелену воздуха, насыщенного испарениями. Ближе к полудню туман рассеялся, блеснуло солнышко, озаряя ласковым светом луга и перелески, между которыми весело бежали прозрачные речушки и ручейки, отражая синеву небес.

Высоко в небе тянулись на юг перелетные птицы. По невысокому косогору двигались две необычные фигуры: рыцарь и грациозная лошадка с прелестной женской головой. Рыцарь был не кем иным, как легендарным комиссаром Конфеткиным, а девушка-лошадка – его провожатой, Лолитой, с которой он, как мы помним, впервые встретился на околице села Благодатное, когда шел к дому мастера Тэна.

Странная эта пара двигалась на север. Ими уже был пройден немалый путь, и теперь до долины видений оставался один дневной переход.

Спустившись с холма, бесстрашный рыцарь и его милая спутница углубились в лесок, который выглядел так, словно они попали в волшебную сказку. Листва на деревьях пылала тут золотом, пурпуром и багрянцем. На ветвях здесь и там горели кисти калины и каких-то диковинных ягод. Сквозь поредевшие кроны с ясного неба лились теплые ласковые лучи, и в их мягком освещении деревья казались истинными красавицами, нарядившимися в свои роскошные осенние наряды.

Путники шагали по шуршащей листве, расстилавшейся под их ногами богатым разноцветным ковром. Лолита шла, понурив голову, а светлый рыцарь шествовал сбоку от нее, погруженный в свои думы. За последние час или два они не вымолвили ни слова. Да и что могли значить слова? Сейчас их молчание было красноречивее всех слов на свете – и рыцарь, и его очаровательная спутница были опечалены скорой разлукой.

В осеннюю пору день в этих краях короткий, темнеет рано, и следовало заблаговременно позаботится о ночлеге. Вот потому-то еще до сумерек друзья выбрали подходящую полянку, Конфеткин собрал валежник под близлежащими деревьями, развел на опушке огонь, достал из котомки хлеб, молоко, и другие продукты, которыми их щедро снабжали жители окрестных деревень, и они с Лолитой поужинали.

Весело потрескивал костер в темноте осеннего вечера. Прекрасная девушка-лошадка лежала на животе, подобрав под себя стройные ноги, и большими мечтательными глазами зачаровано смотрела на языки пламени. Конфеткин сидел рядом с этой необычайной красавицей, подбрасывал в костер хворост, да изредка помешивал его сучковатой палкой.

– Вот и подходит к концу наше путешествие,– нарушая молчание леса, проронил он.

– Да,– печально вздохнула Лолита. – Если бы я могла – то последовала бы за тобой. Но я не могу существовать в краях мрака и лжи. Ведь Творец создал меня для светлых миров..

– А кто твой творец? Ты знаешь его?

– Конечно, знаю. Это художник. Он нарисовал меня на холсте и вдохнул в меня свою душу.

– Вот как! – удивился Конфеткин. – А я-то думал, что ты пришла из-за реки по золотой тропе, и все гадал, каким же был твой облик раньше.

– Нет,– качнула головой Лолита. – Я сошла с полотна своего Творца.

– А зайцы, слушавшие игру музыканта у дуба? Их что, тоже нарисовал художник?

– Ну, да. И их тоже. И еще разных птичек, цветы и многое другое. Даже некоторые дома, в которых живут поселяне, сотворены им. У нашего художника необыкновенный дар – все, что он рисует, оживает под его кистью.

Конфеткин посмотрел на Лолиту задумчивыми глазами.

– Для чего же он создал тебя?

– Для того чтобы я могла резвиться на сочных лугах со своими подругами. И, когда надо, помогать вам, добрым людям.

– А где живет этот художник?

– В небесной стране Говинде. Когда-нибудь ты встретишься с ним.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, как же! – лицо девушки-лошадки озарила мягкая улыбка. – Ведь я связана с моим творцом незримыми узами. И ты, подружившись со мной, вошел в сферу его любви.

– Выходит, в вашем мире все взаимосвязано?

– Не сомневайся в этом,– сказала Лолита. – Художник в ответе за все, что он нарисовал. И даже сейчас, когда мы живем своей собственной жизнью, он незримо находится среди нас. А если мы начинаем ощущать печаль или тревогу – он тут же приходит к нам на помощь.

– А как он делает это?

– Кто знает? Но стоит лишь нам обратиться к нему в своем сердце – и на нас тут же накатывают мощные волны его безграничной любви. Они просветляют и вразумляют нас. Творец вливает в нас свои силы, и мы вновь становимся бодрыми, резвыми и безмятежными. Если бы связующие нас нити вдруг порвались – мы в тот же миг прекратили бы свое существование.

Конфеткин задумался над словами Лолиты. Они были созвучны тем речам, что говорил ему мастер Тэн.

– Ладно,– сказал он. – Вас создал великий Творец – мне это понятно. Но кто же создал самого Творца?

– Этого нам знать не дано,– сказала Лолита. – Тут – тайна. 

– А каков он, ваш Творец? Расскажи мне о нем.

– Он человек очень добрый и совестливый. Его дух живет в его произведениях. И он ревностно следит за нашими судьбами.

Ясный взор светлого рыцаря задержался на пляшущих языках костра. В свое время он тоже увлекался рисованием. Многие прочили ему великое будущее.

– А вот этот художник, что нарисовал тебя… – стал допытываться комиссар. – Он что, и всегда жил в Говинде?

– Нет. В табуне поговаривают, что прежде он находился в каком-то угрюмом испорченном мире, где живые существа поедают друг друга и умирают, а затем возрождаются вновь уже в других местах. До того, как стать художником, ему довелось испытать немало страданий но, несмотря на это, он сумел остаться Человеком.

– Что ж,– сказал рыцарь. – Наверное, для того, чтобы быть настоящим художником, необходимо иметь светлое и отважное сердце. Иначе твоя кисть омертвеет.

Он подбросил хворост в костер.

Тонкие веточки объяло пламя, они загорелись и весело затрещали. Красные отблески огня падали на прекрасные лица светлого воина и его милой спутницы.

– Расскажи мне что-нибудь о себе, и о том мире, из которого ты пришел,– попросила Лолита. – Ведь скоро наступит час нашей разлуки, и кто знает, увидимся ли мы вновь?

Комиссар поворошил палкой горящий хворост. Что же сказать этой милой страннице о своей голубой планете?

– Мир наш прекрасен,– начал он. – Но многие люди на нашей Земле изо всех сил стараются его испоганить.

Лолита с изумлением распахнула изумрудные глаза:

– Зачем? Ведь они же живут в нем?

– Они одичали,– с печальным вздохом пояснил Конфеткин. – Раньше, когда люди верили в сказки, все было иначе.

– А потом?

– Потом люди стали утрачивать веру в прекрасное, и их сердца очерствели.

– Потому что они перестали верить в сказки?

– В общем-то, да.

– А разве ваш мир не волшебный? 

– Еще как волшебный! И сама наша планета – это неповторимое чудо Творца. Но люди так огрубели, что перестали верить в чудеса. Не все, понятно, но очень многие.

– И каковы же они, эти люди, утратившие веру в чудеса?

– О! Это очень унылые и мрачные субъекты,– сказал Конфеткин, невольно воскрешая в своей памяти образы Дуремара, Карабаса Барабаса и других подобных им типов. – Одним своим видом они навевают на всех смертельную тоску и уныние. Их сердца поросли мхом, а умы стали плоскими, как подошва на ботинке. Если бы я рассказал им о тебе – они приняли бы меня за сумасшедшего.

– Но я-то существую!

– Понятно. Но, поди, растолкуй это нашим дикарям! Многие люди на нашей Земле верят лишь в то, что могут потрогать руками.

– И таковы все?

– К счастью, нет.

– Слава творцу всевышнему! Расскажи мне поскорее о тех, кто не потерял веры в прекрасное.

– Это дети и все те, кого у нас принято называть чудаками.

– Чудаками? Это потому, что они верят в чудеса?

– И еще потому, что это отличает их от серого и унылого большинства. Они – словно малые дети с доверчивыми и простодушными сердцами. Чудаки искренне верят в то, что за каждой сказкой скрывается истина. 

– Ты расскажешь им обо мне?

– Конечно.

– И они поверят тебе?

– Непременно. Ведь чудаки сердцем чувствуют, где правда – а где ложь.

– Значит, они – самые мудрые создания на вашей планете?

– Несомненно. Их мудрость превыше той, что блестит в грязи под ногами у хитрецов.

Лолита задумалась.

– А остальные? Перед тем, как одичать, они тоже были чудаками?

– Когда-то были… Давным-давно все люди на нашей Земле имели золотые сердца. Но потом человеческий род начал тупеть и утрачивать свою первозданную чистоту. И волшебные миры стали закрываться от людей.

– Но почему так случилось, скажи? – выспрашивала лошадка. – Отчего люди отупели?

– Ах, Лолита, Лолита! – с мягкой укоризной на устах вымолвил Конфеткин. – Ты задаешь мне такие вопросы, на которые не в силах ответить и тысячи мудрецов. Я же – всего лишь простой школьник.

– О, нет! – возразила ему на это девушка-лошадка. Ты – светлый рыцарь! Или мои глаза обманывают меня?

– И что с того? – пожал плечами ее собеседник.

– А то, что рыцарь не способен произнести ни одного слова неправды. Ибо истина снисходит на него с небес. Говори же, о, посланник неба!

– Что мне сказать тебе, моя милая подружка? Помнишь ли ты, как мы впервые встретились с тобой? Я шел к мастеру Тэну, а ты резвилась на зеленом холме, и вдруг примчалась ко мне, подобно весеннему ветру? Почему ты сделала это?

Щечки Лолиты окрасились нежным румянцем.

– Ты и сам отлично знаешь ответ на этот вопрос. От тебя исходили такие вибрации духа, по которым я сразу же узнала, что ты – свой. И мне захотелось приблизиться к тебе.

– Вот видишь! – Конфеткин старался не смотреть на свою прекрасную спутницу. – Мы сотворены по-разному и, тем не менее, испытываем влечение друг к другу, ибо излучаем волны одинаковой любви. А теперь вообрази себе существ, сердца которых прикованы к мертвым вещам.

– К мертвым вещам? – изумленно переспросила Лолита. – Но возможно ли это? Как может живое сердце быть приковано к чему-либо мертвому?

– В твоем мире, за Великой рекой, в это трудно поверить. Ведь у вас живут только добрые существа. Но на нашей Планете все по-другому. У нас вместе с добрыми людьми посеяны и злые. Они-то и поганят нашу Землю.

– Но как они делают это?

– По всякому. Вот, например, они изобрели машины, которые носятся по закованным в безжизненные покровы дорогам, отравляя воздух мертвящими газами. А то еще выдумали специальные бумажные трубки; их начиняют дурманящей травой особых сортов. Эти трубки сильно дымят и воняют, если их поджечь с одного конца, и наши дикари вдыхают эту ядовитую вонь, от которой потом болеют. Они изготавливают разные напитки. Выпив их, люди теряют рассудок, скандалят и дерутся; а то еще делают металлические сосуды, начиняют их смертоносными составами и сбрасывают с летательных аппаратов на головы других людей. Сосуды эти взрываются с ужасным грохотом, изрыгая пламя, сея смерть и разрушения.

– Безумцы! – воскликнула Лолита. – Какую страшную сказку ты мне рассказываешь, о, светлый рыцарь!

– А еще у нас есть такие ящики со специальными стеклами на одной стороне,– продолжал Конфеткин, в которых можно увидеть разные изображения и услышать всякие звуки. И вот, люди усаживаются за эти чудо-ящики, и наблюдают за тем, как их собратья там ссорятся, делают друг другу всякие пакости, мучают и убивают себе подобных. Истории эти то и дело прерываются назойливыми картинками с восхвалением хмельных напитков, всевозможной еды из трупов убитых животных и различных вещей…

– Но зачем они делают это?

– Чтобы получать бумажные фантики.

– Они что, сумасшедшие?

– Похоже на то,– сказал Конфеткин с грустной полуулыбкой.

– Но зачем же им эти фантики? – спросила Лолита.

– О, эти бумажки играют на нашей Земле огромную роль! В обмен на них можно получать еду и всевозможные предметы – как нужные, так и нет, вроде дурного зелья и вонючих трубок. И потому тот дикарь, у которого больше фантиков, пользуется в нашем мире и наибольшим влиянием. За эти-то фантики люди идут на всякие подлости, обманы и убийства.

– Невероятно! – прошептала Лолита.

– Вот такие у нас невеселые чудеса… – удрученно промолвил Конфеткин.

– Да, не хотела бы я жить в такой ужасной сказке. Даже не верится, что может быть такой мрачный мир.

– И, тем не менее, он существует.

Лолита покачала головой:

– Ах, бедные, бедные люди! Как жаль мне этих несчастных, этих глупых двуногих дикарей! Почему же творец не вразумит их?

– Он пытается сделать это. Но они не хотят его слушать. Их сердца привязаны к фантикам, вонючим трубкам, хмельным напиткам, и другим мертвым вещам.

– Но есть и другие?

– Конечно! Это люди, которые верят в прекрасные сказки! На них-то и держится наш мир.

Лолита посмотрела на прекрасного рыцаря ласковым взором:

– И ты – один из них, не так ли?

Конфеткин насупился.

– Ладно, Лола, – проворчал он. – Давай уже спать, а то что-то слишком уж мы с тобой заболтались. Завтра нам предстоит нелегкий путь…

Губы Лолиты дрогнули в милой, все понимающей улыбке. Она улеглась на бок. Рыцарь привалился щекой к ее теплому животу и смежил веки.

Этой ночью им снились нежные, красочные сны.

 

Глава вторая

Долина видений


Они поднялись с зарей, перекусили на скорую руку и отправились в путь.

До Долины Видений теперь было уже рукой подать, но дорога была трудна и занимала слишком много времени.

Нарядный осенний лесок постепенно сменялся непроходимыми чащобами и мрачной болотистой местностью, гибельной для любого путешественника, рискнувшего ступить сюда без опытного проводника. Несколько раз путешественникам приходилось продираться сквозь буреломы. Тут и там им попадались неглубокие озерца с черной стоячей водой, покрытые зеленой тиной. Все чаще начали встречаться плавуны и уродливые коряги, почерневшие от времени и трухлявые внутри – в этих топких местах они таили в себе большую опасность.

Небо клубилось мокрыми пепельно-серыми тучами – низкое, мрачное и унылое. Без конца и края слезился мелкий докучливый дождь.

Нет, это еще не была страна Мрака и Лжи. Это – лишь ее преддверие, некая пограничная полоса или, лучше сказать, нейтральная зона, попасть в которую было невозможно без дозволения небес.

Местность эта так разительно отличалась от того волшебного осеннего лесочка, в котором он заночевал с Лолитой!

Да и существовал ли вообще этот удивительный, непостижимый лес?

Сидел ли он этой ночью у костра, ведя задушевные беседы со своей милой проводницей? Или все это пригрезилось ему?

О чем толковали они?

Воспоминания были неуловимыми, ускользающими – казалось, он произносил какие-то удивительные речи. И в то же время ему чудилось, что эти речи произносил не он: их нашептывал ему кто-то неведомый – мудрый и все знающий. И Лолита – такая нежная, по-матерински сердечная и ласковая – тоже что-то говорила и говорила ему…

Этот ее голос и сейчас журчал в его душе, подобно вешнему ручейку.

Ах, вспомнить бы, вспомнить ее слова! Ощутить на себе вновь этот любящий взгляд, поразивший его в самое сердце.

Знает ли она, что вошла этой ночью в его сокровенный мир неким сказочным существом? Спросить бы этом Лолиту! Но теперь у него почему-то не доставало на это духу.

Странно все это было. Странно и удивительно.

Вот, ночь прошла, пролетела на легких крыльях радужных снов – и он бредет по унылому и безрадостному краю. Но след от пережитого в этой ночи по-прежнему сияет в его душе. И теперь уже совершенно неважно, происходило ли это наяву, во сне, или в каких-то иных мирах, где витала его бессмертная душа. Важно было то, что след остался, и что воспоминание об этой божественной ночи теперь светилось, подобно некой лампаде, в его груди.

…Под ногами хлюпала грязь. Им, то и дело, приходилось петлять, меняя направление.

Каким образом Лолита отыскивала дорогу? Это было выше его разумения!

За буреломами и топями потянулись безжизненные солончаки – тут не росла уже даже и чахлая трава. По-прежнему ни один луч солнца не пробивался сквозь низкие, пепельно-серые тучи. Долина уходила вниз пологими уступами, похожими на широкие уснувшие волны – как бы ко дну некоего высохшего моря, и терялась вдали в сизом мареве, искрящемся непонятными огоньками.

Девушка-лощадка остановилась на краю этой унылой равнины.

– Перед тобой долина видений, о, славный витязь,– вымолвила она. – Дальше пойдешь один.

Конфеткин окинул ясным взором клубящуюся низину и повернулся к своей милой проводнице:

– Прощай, Лола! Кто знает, свидимся ли мы еще вновь...

Он на секунду замешкался и вдруг в неожиданном порыве нежно обвил ее руками за шею. Девушка-лошадка уткнулась головой ему в плечо.

Так стояли они под сумрачным небом на безжизненной равнине, и их сердца бились, как одно. Но вот рыцарь разомкнул объятия и, стараясь сделать это незаметно, смахнул с ресниц непрошеную слезу.

Он повернулся спиной к своей верной спутнице и стал спускаться в Долину Видений. Лолита смотрела с края солончакового косогора, как от нее удаляется фигурка светлого рыцаря.

Постепенно в клубящемся мареве скрылись его ноги, затем он вошел в густой мрак долины по пояс, по плечи и, наконец, тьма сомкнулась над его головой… 

 

* * *

Сизый туман обступал Конфеткина со всех сторон. Рыцарь спускался все ниже и ниже в Долину Видений, и чем глубже он входил в нее, тем гуще становилось марево, от которого исходила злая упругая сила. Туман уплотнялся, становился все более осязаемым. Он растекался вокруг него слоеными пластами, подобно переливаемой в чан клейкообразной массе, закручиваясь у ног в своеобразные воронки.

С рыхлого дна всплывали полупрозрачные пузыри величиной с детские воздушные шары. Конфеткин поймал один из них, поднес к лицу и ужаснулся – в шар была заключена отвратительная рожа! Она смотрела на него с такой ненавистью, что ему стало не по себе. Он выпустил шар из рук и хлопнул по нему ладонями. Шар лопнул, и рожа исчезла.

Вверху марево было реже. Оно колебалось над его головой, подобно волнам мутной реки, и сквозь его разряженную поверхность длинными серыми лентами лились угрюмые лучики.

Шагов через триста дно долины выровнялось. Сгустки тумана начали формироваться в фантастические фигуры, принимая образы корявых деревьев, диковинных животных и всевозможных безобразных существ. Процесс этот протекал поэтапно. Поначалу мгла уплотнялась в некие бесформенные субстанции, затем из них выползали лапы, выдвигались головы, хвосты – сперва неясные, расплывчатые, но затем все более четкие и, наконец, возникал лохматый кот с красными угольями глаз, хромающий пес или же сумрачный великан. Внизу, у ног, кишели отвратительные черви, шмыгали мерзкие твари, в удушливой мгле реяли змеи – бескрылые и крылатые; казалось, Конфеткин попал в некий фантасмагорический сон, или, что еще вернее, в воспаленную голову какого-то безумца и теперь стал частью его бредовых видений.

Из каждой точки этого морока на него выплескивались волны лютой вражды; они били по нему, подобно невидимым электрическим разрядам, вызывая жесточайшие спазмы в желудке. Ноги отказывались повиноваться, марево давило и угнетало, вливая отчаяние и тревогу. Грудь теснила несказанная тоска. Мрак был так силен! И светлый рыцарь так остро чувствовал свою заброшенность, свое одиночество!

Не был ли этот путь в Долине Видений в чем-то сродни его подъему в небеса? Тогда он тоже двигался к своей цели сквозь черноту ночи и леденящий душу холод, не зная, что ожидает его впереди. Его вело сердце. А ум… Что ж, ум был готов уступить, предложив ему тысячи доводов в пользу того, что следует отречься от своей миссии, не лезть к черту на рога ради какой-то там игрушки…

Но что это?

Впереди вспыхнул сверкающий крест! От него исходило сияние, словно от горящей свечи. Верхняя часть креста возвышалась над сизой дымкой, пронзая его длинными копьями переливчатых лучей – огненных и нежно золотистых. Нижняя же, удлиненная, утопала в клубящемся мраке.

При виде этого чуда сразу же задышалось легче, и светлый воин вдруг почувствовал, как в его утомленную грудь вливаются силы. Перед ним появилась цель – он должен двигаться к кресту!

«Но отчего же непременно к кресту?» – вдруг как бы шепнул ему кто-то на ухо, и с левой руки от него нежданно-негаданно забил красивый фонтан, переливаясь всеми цветами радуги. У фонтана, на роскошном ложе, возлежала юная красавица в полупрозрачных шальварах, и два чернокожих мальчика обмахивали ее опахалами. Подле прекрасной девы стоял столик со всевозможными яствами. Играла приятная музыка... Тьма услужливо расступилась перед воином Света, как бы приглашая приблизиться к этому необычайному волшебству.

Подобно неразумному ребенку, Конфеткин ступил к красавице, заманчиво парившей в красной дымке. Идти стало легче, но вместе с тем он остро почувствовал нечто нечистое, злобное и чуждое, исходящее от этой девы и ее рабов.

Он замедлил шаги…

Однако что же стало с крестом? Почему он вдруг так померк?

Рыцарь обратил к нему свой взор, и на его младое, дышащее отвагой лицо упали его животворящие лучи. Крест вновь засиял, торжественно и величаво.

Не обращая уже внимания на обольстительную деву, Конфеткин двинулся к кресту.

Долина Видений огласилась злобным воем – то бесновалась слуги тьмы.

Из мглы выступили черные тени, и перед грозным воителем выросла рать лютых демонов, преграждая ему путь.

Каких только рож, каких отвратительных харь не довелось ему увидеть в этой коллекции злобных уродов! Казалось, тут собралась нечисть всех мастей – с раскосыми глазами и худыми козлиными бороденками, с рогатыми касками на головах и чеканными бляхами на груди. Некоторые из этих исчадий были выряжены в коричневые мундиры и носили на закатанных рукавах фашистскую свастику, а их плечи, подобно неким потешным погонам, украшали лохматые пачки американских долларов. Все это выло, лаяло, свистело и скрежетало, дыша лютой ненавистью к отважному смельчаку. 

Конфеткин обвел суровым взглядом неприятельское войско и обнажил меч. Бесы, подобно алчной стае волков, бросились на светлого рыцаря. Закипел бой.

Рыцарь разил противника направо и налево, и его меч летал как молния, и тела нелюдей рассыпались под его могучими ударами, точно пустые глиняные горшки. Но на место одного поверженного врага тут же вставало трое новых, еще более злобных. Их темные, обугленные рожи обступали его со всех сторон. Из клубящейся тьмы градом сыпались отравленные стрелы. В сизом тумане к Конфеткину тянулись полупрозрачные руки, отливающие мертвенным слюдяным глянцем. Клюки, плети, дубины, ядовитые змеи и летающие твари – все это хлестало, жалило, кололо отважного смельчака, пытаясь уничтожить, сломить, не дать пройти к пречистому кресту. 

Тьма раскалилась, словно объятый пламенем кузнечный горн. Красное марево застилало глаза. Плечи ныли от напряжения и усталости. И все же Конфеткин, стиснув зубы, упорно пробивался сквозь этот безумный, безумный мир.

Следовало, во что бы то ни стало, прорубиться к сияющему кресту! В нем, в нем одном – Спасение и Сила!

Из-под ног витязя взметнулись фонтаны грязных брызг. Из брызг выросли новые легионы безумных демонов. Натиск наростал. Тьма истощала, высасывала силы, и его меч налился стопудовой тяжестью. Силы были не равны! Орды бесов неисчислимы, а он… он – один! А до спасительного креста – так далеко! 

В грудь светлого воина вонзилось копье, он пошатнулся, пал на левое колено, и тьма сотряслась от ликующего вопля сотен орущих глоток: «Вау! Вау! Есс!» Слуги тьмы бесновались, вскидывали пальцы рожками, подобно обкурившимся певцам разнузданных рок групп. Они скалили зубы, орали, пытались вырвать меч из руки обессилевшего чужестранца. С хмурых небес на Конфеткина упала тяжелая колдовская сеть, и голова лучезарного рыцаря склонилась к израненной груди. Русые волосы волнистыми прядями ниспадали ему на плечи из-под блистающего остроконечного шлема. Неужели все кончено? Неужели силы тьмы одолели его?

Время дрогнуло, замедлило свой бег. Мысли, чувства обострились до чрезвычайности. Казалось, эта картина неравного боя, подобно застывшей в веках фреске, навечно врезалась в сердце светлого витязя. И вот, когда тьма бушевала вокруг него со всей своей неистовой мощью, и надежда на спасение почти оставила его, ему в его голову крылатой птицей влетела мысль: «Я – семя древнего народа руссов! А кто они?»

И тьма раздвинулась над его головой. С горних высей хлынули потоки живительного света – это святые божии предки его взирали на него своими пречистыми очами. Стрелки часов на циферблате небесных часов дрогнули – начался отсчет иного времени. 

Конфеткин вырвал копье из груди. Он поднялся на ноги и обвел бесовскую рать твердыми ясными очами. Он услышал, как где-то высоко в небесах курлычут журавли, и в их гортанных криках ему слышались голоса: «Ты – не один! За тобой стоят тысячи отважных героев! Так неужели ты посрамишь славу своих великих предков?

– Нет! Нет! – вознесся к небесам пламенный глас потомка древних богатырей. – Не бывать этому! Никогда!

Он поднял щит – и на нем проступил облик пресвятой божьей матери, сияя нежнейшими лучами Правды и Любви. Отважный витязь взмахнул мечом, рассекая мерзкую сеть – и та развеялась, как дым.

Гордый отпрыск древнего народа стоял на дне темного провала, осиянный лучами горнего света. Он знал, что сейчас с лучезарной высоты на него взирают его друзья, братья и сестры, его великие предки. Не находился ли он в этот миг в одной с ними сфере Любви – той самой сфере чистой и возвышенной любви, о которой рассказывал ему мастер Тэн?

Ощущая неимоверную мощь в каждом своем движении, Конфеткин двинулся к кресту. Теперь он шел, как повелитель, как власть имеющий, и никто уже не осмеивался приблизиться к нему. Время от времени рыцарь света взмахивал сияющим мечом, и злобные карлики, подобно испуганным мышам, шмыгали в свои черные норы. Сияющий крест начал таять и растворяться в ночных небесах.

Продолжение

Опубликовано в категории: Проза / Повести и романы / Сказки для взрослых
13-02-2016, 13:31

Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.