Рыбалка
С самого начала все шло как-то не так. Целый вечер я метался по квартире, никак не мог найти запропастившиеся куда-то снасти, одежду и прочую экипировку. Оттого психовал, устраивал допрос с пристрастием сыновьям, и выяснял отношения с женой. Все отнекивались: не знаем, мол, и недокасались.
Я еще и еще раз заглядывал в разные шкафчики, шарился на антресолях, перерыл весь балкон, дважды съездил в гараж и только к полуночи, кажется, собрался.
Оставшиеся пару часов сна превратились в сплошные мучения. Только слеплял веки, перед глазами настырно ставали разные кошмары, которые иногда случаются на рыбалке и охоте – в общем, всяческая белиберда. С ужасом и с замиранием сердца просыпался за ночь раз пять, вскакивал весь в холодном поту и таращил глаза на будильник. Как бы не проспать…
В четыре утра – темень и дождь. Дождь сильный, а синоптики обещали погоду. Едем, настроение паршивое. Дорога раскисла, ямы и колдобины залиты водой, и где какая глубина – неясно. Дважды пихали машину, последний раз показалось, что засели основательно. Насмерть. «Уазик» повис на мостах, вокруг сплошная болотина, деревца чахлые, и зацепиться не за что.
Вытаскивали машину, как умели: забивали впереди лом, цепляли за него лебедку, потом домкратили, подкладывали под колеса ветки, и с матерками толкали. Этих упражнений и выражений хватало сантиметров на двадцать, дальше опять приходилось начинать все сначала. Часа два вошкались, пока вылезли.
На берегу реки новое разочарование. Единственное высокое и чистое место, где мы обычно ставили стан, было перепахано гусеницами «газушки». Что такое? Какого черта она тут делала? Так все испоганили. Ни костер развести, ни полог растянуть. Хотели переместиться ниже – там мокро, пришлось забираться в лес, а там сплошь густой сосняк. Еле-еле нашли среди деревьев небольшой пятачок, места мало, полог натянули криво, дождь стекал по брезенту и лился за шиворот.
Лодку пришлось надувать на узеньком, единственно чистом пятачке на берегу, когда ее поднял, внутри захлюпало, и прилично. Видимо, ножной насос затягивал воду и закачивал ее в баллоны. Ладно. Потом как-нибудь избавлюсь, сейчас не до того. Спустил лодку на воду, примостил в носу вещи, привязал к коряге и пошел перекусить. Только-только приступил к трапезе, подходит Михалыч. Он тоже качал свою посудину.
– А лодка твоя где, ты же вроде спускал ее на воду?..
Елки зеленые! Я как ошпаренный выскочил на берег. Лодки на месте не было. Унесло! Кинулся бегом через бурелом, срезая поворот, который делала река, и выскочил на другом его конце. Моя надувнушка, гонимая течением, дрейфовала вдоль коряжника под противоположным берегом. Как поймать? Помчался обратно, всполошил команду, просил помочь догнать.
– Бери мою, и догоняй, – Михалыч поглубже забился под полог, – все одно дождь шпарит, я, пожалуй, пережду. А ты садись на весла и дуй. Поймаешь, бери на буксир и возвращайся.
Ага, все так просто. Пока туда-сюда бегал, пока переговоры шли, лодку снесло черте куда. Пришлось в темпе махать веслами, догонять, а потом против течения обратно. Упарился конкретно.
На стан вернулся где-то через час, мокрый, запыхавшийся и злой. Только подсунулся к костру – в небе появился просвет, дождь утих, и все зашевелились рыбачить. Им хорошо, сытые и почти сухие, а мне, получается, ни перекусить, ни просушиться. Или на берегу задержаться? Нет, нельзя. Рыбачки в нашей команде бывалые, эти места знают хорошо, перспективные участки обловят скоро и основательно. После них, какая рыбалка? Без хвоста точно останешься.
Пока раздумывал – ребята отчалили. Скоренько сгреб в карман кусок хлеба, колбасы, ухватил помидорину и кинулся догонять.
И, естественно, опоздал. Хорошие места ребята уже застолбили. Пришлось спускаться еще ниже, оставляя позади себя такие перспективные, но уже занятые пески и ямы. Обидно и досадно.
По давным-давно заведенной традиции, там, где уже рыбачат, останавливаться нельзя. Ни в том месте, ни поблизости. Чтобы, значит, рыбачку не мешать, настроение не портить и возможностей маневра не лишать. А то, иной раз как бывает? С блесенки или другой приманки тройнички снимешь, вокруг хорошего места покидаешь-покидаешь, чтобы рыбу лишь расшевелить и подзадорить, и только после такой подготовки основательно на серьезный трофей расчет держишь.
И в этот момент подваливает какой-нибудь варяг и подготовленную тобой щуку мигом вылавливает. Спрашивается, какое после этого настроение? Да никакого! Более того, после такого хамства неделю злой ходишь, на всех огрызаешься, семью шугаешь и валерьянку пьешь. Что валерьянку? Некоторые на месяц в запой уходят!
Более-менее перспективное место находилось километра три ниже по течению, и я начал усиленно гнать из головы мысль об обратном пути: по течению – ладно, а обратно? Но делать нечего, раз все точки уже заняты – пришлось сплавляться. Дождик тем временем пошел стеной, и когда я подгреб к берегу, в лодке хлюпало литров двадцать воды. Та часть моего тела, которой я сидел, вымокла основательно и, когда вышел на берег, почувствовал, как неприятные холодные струйки полились по ногам в сапоги. Теперь я уже был мокрый основательно.
Самая уловистая и единственная в своем роде блесна села в корягу с первого же заброса. Попробовал отцепить с лодки – не получается. Долго мудохался, всяко дергал, провозился минут двадцать, в конце концов, решил рвать. Намотал снасть на руку и, что есть силы, дернул. То, что леска порезала ладонь, и сильно – это еще полбеды. А вот дальше… Блесна, с обломанным жалом тройника, пулей вылетела из воды, сделала в воздухе сложное движение, упала в лодку и остальными двумя крючками спокойно впилась в корму. Причем в самом что ни на есть труднодоступном месте, там, где склеены баллоны с днищем. Чертыхнувшись, я быстренько упал на весла и что есть силы погреб к спасительному берегу.
Как можно было за считанные секунды, по пути, пропороть сучком топляка нос лодки, сломать конец спиннинга, насмерть запутать леску, зачерпнуть полные сапоги воды, потерять перчатки и утопить свой «Зенит» – я до сих пор понять не могу. Ну, не укладывается такое в голове!
Фотоаппарат я выловил, запасные спиннинг, катушка и кой-какая одежонка у меня всегда; возле костра просушил куртку и сапоги – казалось, можно и рыбачить. Но рваная дыра в носу лодки и ехидные проколы в корме не оставляли никакой надежды на ремонт в полевых условиях. А раз так – рыбалке конец.
Груженный как верблюд, срезая повороты реки, путая и обрывая остатки амуниции, спустя часа два измотанный до невозможности я уже свистел приятелю с просьбой перевезти меня на противоположный берег. До стана я добрался, можно сказать, никакой.
Раз нет в жизни счастья, завел «уазик», развешал возле печки мокрое барахло и умостился спать. Проснулся от стука в дверь:
– Вставай, лентяюга, обедать пора…
Время к полудню, а вокруг сумерки. Низкие серые облака, гонимые северным ветром несутся так низко, что, кажется, цепляют верхушки сосен. Ни просвета. Унылый холодный дождь, то затихает, то возобновляется с новой силой, молотит по земле и разводит в воздухе холодную мелкую пыль. Сырость и мрак. Рыбакам похвастаться нечем, с утра на всех поймано пару шурогаек и до десятка окуньков. Сейчас народ собрался возле жидкого костра, жует привезенные из дома бутерброды и запивает их чаем.
– Ну что делать будем, мужики, рыбачим после обеда или домой поедем?– Ванька присел у костра, протянул руки к огню.– Если обратно в ночь выберемся – как доедем? Дорога вон какая...
– Лучше давай поедем,– откликается Сашка,– все одно рыба не клюет. Да и я вымок как цуцык…
– Не ной, не ты один вымок. Такую даль тащились, зря, что ли?– Криволапов выплеснул остатки чая в костер.– Надо по ямам пройтись, что-нибудь да клюнет. Надо щуке что-то такое сунуть, от чего она никак не откажется. Правда, доктор?..
Я, как утративший имущество, автоматически лишался слова, потому только сдвинул плечами.
– Ну вот, и доктор говорит, что надо бы продолжить.
– Ничего он не говорит, твой доктор, и не может ничего сказать. Какой с него сейчас рыбак, он теперь на скамейке запасных... Не! Собираться надо,– настаивал Сашка.– Народ-то, как думает? Михалыч, ты что скажешь?
Михалыч будто и не слышит ничего, сидит себе под сосной, глаза закрыл и сопит носом.
– Дед, спишь, что ли?..
– Угу,– Михалыч отворачивается в сторону, закрывает одним пальцем ноздрю и смачно сморкается.– А чо делать в такой компании? Только спать.
– И чем же тебе наша компания не угодила?– Сашка никак не угомонится.– Чего тебе не так?
– Вот ты, например: молодой, а хлипкий. Сверху вроде мужик, а внутри – баба. Какой такой на улице катаклизм происходит, чтобы не рыбачить? Не комфорт тебе – дома сиди, в телевизор пялься…
– Ладно, мужики,– Криволапов прервал спор,– чего зря ерепениться. Договариваемся так: после обеда кто хочет – рыбачит, кто нет – отдыхает. Часа в четыре будем собираться…
Споры спорами, а рыбачить пошли все.
Стан наш располагался на повороте реки, перед которым выше по течению длинный, километра полтора прогон. Берега по обеим его сторонам низкие, болотистые, и дно ровное, как стол. Серьезная щука там не водится, ей не за что зацепиться, нет места, где бы стать в засаду. Потому на прогоне мы никогда не рыбачили, место это обходили, стараясь пробраться туда, где повороты и ямы. Нынче по случаю утраты экипировки, мне ничего не оставалось делать, как продолжить рыбалку на этом, ну очень неперспективном участке. Собрал остатки амуниции и пошел.
От нескончаемого дождя река вспухла, вода поднялась, несла траву, листья, ветки и прочий лесной мусор. Я хлестал и хлестал блесной вдоль и поперек реки, пытался нащупать на дне хоть какой-нибудь бугорок, за которым могла притаиться щука – пусто. Перепробовал все приманки, что имелись в запасе – ни удара. Да! Паршивое таки место. Часа через два послышались сигналы «уазика» – команда, видимо, засобиралась домой. Надо возвращаться. Мокрый и злой, с настроением хуже некуда я побрел к лагерю. Там уже свертывали стан.
– Наконец-то!– Ванька шморгал носом возле костра,– ехать давно пора. Шлындяешь где-то, а мы ждать должны… Ты чего, сигнала не слышал?
– Слышал… далеко был… сейчас соберусь.
Прежде чем зачехлить спиннинг, решил привести в порядок леску, что неровными прядями пузырилась на катушке. Для этого надо было сделать дальний заброс и медленной подмоткой ровно уложить леску на шпулю. Я вышел на берег, но на забросе поскользнулся и махнул спиннингом так неудачно, что приманка шлепнулась в воду совсем недалеко, в каких-нибудь пятнадцати метрах. Чтобы не зацепиться за корягу я резко дернул спиннинг и начал лихорадочно сматывать снасть. Под самым берегом – удар. Тупой и сильный. И потянуло на середину…
Щуку я бросил в тальник, подальше от воды, и вышел к машине. Народ уже загрузился, ждали только меня.
– Ну, и медленный же ты, собирайся быстрее, ехать пора.
Я молча зачехлил спиннинг, вытряс из карманов приманки, спихал их в рюкзак и кинул все в «уазик»:
– Мешок есть у кого?..
Все враз обернулись и настороженно на меня уставились. Ванька прищурил глаза, потом пошарил в куртке, вытащил из кармана целлофановый пакетик и протянул:
– На!
– Что ты мне даешь? Мне мешок нужен…
– Поймал-таки или разыгрываешь?
Я сдвинул плечами и пошел к тальникам. За спиной зашушукались:
– Да ничего он не поймал… Ты что, доктора не знаешь?.. Разыгрывает…
Щуку тащил волоком, так сподручнее. На поляне бросил в траву, потом достал безмен и взвесил.
– Хапнул-таки!– Ванька выскочил из машины,– ядрена вошь, ну надо же… И на сколько тянет?..
Я развернул циферблат – безмен показывал четырнадцать триста с копейками.
– Ну вот,– Криволапов обернулся к команде,– а вы все ныли, что не клюет. И кто тут говорил, что доктор на скамейке запасных? Кто сомневался?.. Уметь надо! Да-а, такое мастерство не пропьешь…
Я уж и не стал спорить о том, что мастерство в данной ситуации нипричем, да и не алкаш я. Тут чистейшей воды удача. Видимо, Бог рыбалки таки сжалился, и за все мои страдания послал утешение.
А я вот, до сих пор не могу для себя решить: считать ту рыбалку удачной или нет? Тут ведь, как посмотреть? Хотя с самого начала все шло как-то не так…
