на основе реальных событий
1920 год. Севастополь
Всеволод пристально смотрел на бушующее
море. — Действительно, оно чёрное. Как
нынешняя жизнь. Я здесь, а отец во
Франции. - Пронеслось у него в голове. -
Просился в армию. Не взяли. Да по сути
нет уже никакой армии. Бегут. И господа
офицеры в первую очередь. Есть нечего.
Лавки закрыты. Деньги обесценились. На
рынках гуляет ветер. - Семнадцатилетний
юноша закрыл глаза. На миг вспомнил
недалёкое детство. Шумный бухарский
базар. - Там, за морем, в Стамбуле, наверное
такой же. Бесконечно большой и вкусный.
Порыв ветра сорвал с головы кепку.
Нахально выдернув его из грёз и
размышлений. Вернул на грешную крымскую
землю. — А это знак свыше! Решено. Уеду.
Пока не знаю, как. Наверное, легче всего
попросить кого-нибудь из знакомых
записать меня членом семьи военного,
из войска барона Врангеля. Ведь даже
этот мир — не без добрых людей. Только
бы попасть на корабль. А там отработаю,
отслужу. Где наша не пропадала.
Очередная волна с грохотом налетела на
утёс, подтверждая правильность принятого
решения.
Три года спустя
— Что ни говори, а это чертовски приятно,
когда тебя (может искренне, а скорее с
завистью!) поздравляют с тем, что ты
сегодня стал самым молодым доктором
наук Франции! А впереди интересная
работа, в качестве горного инженера.
Правда, не здесь, в старушке Европе, а за
горами, за морями, в Индокитае, Тибете,
Китае. Но ведь, по заданию фирмы и даже
самого французского правительства!
— Всеволод Сергеевич, я зову, зову, а вы
там, далеко. Ушли в себя и не желаете
возвращаться. - Чиновник, со знаком ордена
почётного легиона в петлице, бесцеремонно
взял молодого учёного за руку и увлёк
за собой.
— Нам известно, что у вас великолепная
способность к языкам. Сколькими овладели?
— Семь или восемь. В основном Юго-Восточных.
Вьетнамский, Камбоджийский. Китайский
и лаосский только осваиваю.
— Мой совет. Возьмитесь за африканские
диалекты.
— Но меня командируют в другую сторону.
— Видите ли, ведомство, которое я имею
честь здесь представлять, интересует
чёрный континент. И ему важно, чтобы
где-нибудь, скажем, в саванне или в
джунглях работал наш, доверенный
геолог-разведчик, или наоборот. Не будем
придираться к словам.
1947 год. Париж
Монжуэль Дантерн* кусала пухлые губки.
Главное, ничего не забыть. Что-нибудь
упущу, не положу и всё. Пиши, пропало. В
Конго обыденная вещица — дефицит.
— Всё-таки едешь. Вот неугомонная. Там
же малярия, змеи, хищники. — Вместо
приветствия выпалила подруга, без стука
влетевшая в квартиру.
— Позволь заметить, что семь лет назад,
когда наша страна была оккупирована
фашистами, я на велосипеде прямо из-под
носа гестапо вывезла документы
подпольщиков. Меня обыскивали. Обошлось.
И каких змей или мух це-це после пережитого
бояться? На, читай. - Манжуэль протянула
подруге листок бумаги. - Коллега по перу
милостиво подарил идею сенсационных
репортажей.
— Всеволод Сергеевич. Русский. Управляющий
цементным и кожевенным заводами, а также
работой золотого прииска. — Подруга
округлила глаза. — В таком случае он
богат, как Крез **. Смотри не влюбись. С
тебя станется.
— На этот счёт можешь быть спокойна. Я
только родилась, когда он закончил,
между прочим с отличием, Высшую химическую
школу. Знает одиннадцать языков и ещё
он магистр в области аж восьми наук!
Вожди местных племён прозвали его "Белый
волшебник". Согласись, подходящий
персонаж для независимого репортёра
по имени Монжуэль Дантерн.
Французское Конго. Пуант-Нуар
Спустя десять лет, в одной из книг она
описала свои чувства от первой встречи
с ним. — Некрасивый. Старый и лысый.
***
День сменялся новым днём. И репортёр
всё больше подпадала под обаяние его
уверенного и спокойного голоса. Девушка
неожиданно поняла, что не хочет
расставаться с Всеволодом.
Она француженка, католичка, он — русский
эмигрант, православный! Но разве этот
факт в состоянии помешать двум любящим?
Всего лишь помеха на пути к законному
браку.
Поженились год спустя. Перед алтарём
дали клятву до конца жизни быть верны
друг другу. (Забегая вперёд скажу, что
они её сдержали! С честью!)
1950 год
— Дорогая, мне бы не хотелось сообщать
плохие новости, но увы, придётся.
— Всеволод. Ты же знаешь. Я помогала
нашему Де Голлю. Чем же меня можно
испугать?
— Как раз этим.
— Не поняла? Поясни.
— Дело в том, что с началом войны я
отказался работать на правительство
Виши и как мог, помогал генералу.
— И в чём проблема?
— В том, что я, перед войной, взял кредит
на развитие собственного бизнеса.
— Ну так, с божьей помощью погасим,
помаленьку. Какие наши годы?
— Увы. Во-первых, банк перестал со мной
общаться, после того, как я примкнул к
Сопротивлению.
— Но мы ведь победили. Следовательно,
неподсудны.
— Дорогая, это не так. В Конго возвращается
крупный бизнес. И уже дали понять, что
все мои заводики и складики будут сметены
или попросту вытеснены из Африки.
Работать нам здесь больше не дадут.
Пытался продать имущество и погасить
кредит, что бы уехать честно, без долгов.
Увы. Никто, ничего не покупает. Выжидают,
чтобы потом даром досталось. В добавок
фирма, для которой я не один год делал
геологические изыскания, отказывается
выплатить мне причитающийся гонорар.
— Хочешь совет. Найди людей, готовых
дать денег, под залог бетономешалок,
шахт и транспортёров. И мы начнём всё
сначала, но не здесь, а во Франции.
— Я с тобой согласен. Иного выхода,
скорее всего, не существует. Но полмиллиона
франков ни за что не выручить. А банк
долг не простит, это как пить дать.
— Знаешь, что. Давай напишем президенту,
Жулю Коти. Ты, я и наш маленький сын,
несмотря на то, что живём далеко, всё же
граждане этой великой страны.
И ещё. Пошли письмо в посольство Советского
Союза. В конце концов, ты же русский. И
не сделал им ничего плохого. И как мог,
сражался, в годы войны с общим врагом.
Вдруг разрешат вернуться на историческую
Родину. Там, уж точно, ни один французский
банк не достанет.
1952 год
Супруга нежно обняла Всеволода Сергеевича
за плечи. — Ну, что у нас на этот раз
плохого?
Тот молча протянул листок бумаги с
печатью и размашистой подписью.
«Имею честь сообщить, что упомянутого
в вашем запросе счёта в банке, куда якобы
должны были переводить причитающиеся
дивиденды за работу в экваториальной
Африке, никто не открывал. С уважением
управляющий...»
Женщина окинула взглядом снимаемую под
самым чердаком маленькую комнату и
молвила. — Но ведь у нас имеется небольшой,
но стабильный доход от моих статей. К
тому же издательство обещало выплатить
аванс за книгу, которую мы написали. Не
велики деньги, но на аренду жилья должно
хватить.
Супруг погладил жену по руке. — Знаешь,
я тут пытался найти работу в ближайшей
библиотеке. И на глаза попались архивы
семнадцатого века.
— И мы их переведём на современный,
французский. После чего издадим огромным
тиражом? Думаешь, эта затея будет иметь
коммерческий успех? — Съязвила женщина.
— Нет. Мы напишем историко-приключенческо-любовный роман. Только надо придумать
запоминающиеся псевдонимы.
***
Не один вечер супруги спорили, каким
должно быть произведение. И через
некоторое время Всеволод Сергеевич
привёз в редакцию рукопись двух книг,
об удивительных приключениях красавицы
Анжелики.
Предполагалась, что книга будет одна.
Но издатель потребовал разделить на
две части.
На обложке указали авторство двух
человек. Анн и Серж Голон. (Сокращение
от фамилии Голубинов!) Предполагалось,
что там будет стоять псевдоним только
Сержа, но Всеволод настоял на исключительном
авторстве супруги. Издатель в такой
мелочи автору уступил и узаконил имена
двух писателей.
***
«Анжелика» имела оглушительный успех.
В печать незамедлительно отправился
следующий роман, а семейная пара
Голубиновых уже работала над третьей
книгой. Вскорости финансовые проблемы
остались позади. Чета писателей —
соавторов перебралась в собственный
дом и параллельно с творчеством занялась
воспитанием четверых детей.
21 октября 1955 года
«Справка-отказ от Комитета Государственной
безопасности СССР. В президиум Верховного
Совета СССР.
Учитывая что Всеволод Сергеевич Голубинов
и его супруга ничем не связаны с Советским
Союзом, комитет считает нецелесообразным
предоставлять им советское гражданство»
***
Годы спустя французский президент всё
же соизволил с письмом Всеволода
Сергеевича ознакомиться! После чего
поручил компетентным органом разобраться
с кредитом инженера.
Спустя некоторое время банк уведомил
секретариат президента.
«Учитывая заслуги перед республикой,
а так же за давностью лет, кредит взятый
Голубиновым признаётся погашенным!
Претензии к нему признаны необоснованными
и полностью аннулированы! Деньги от
реализации принадлежащего мсье имущества,
в республике Конго, перечислены на
указанный владельцем счёт!»
------------------------------------------------------------------
* Монжуэль Дантерн — литературный псевдоним Симоны Шанжё
** Крёз — последний царь Лидии, правивший в 560—546 гг. до н. э. Считается, что Крёз одним из первых начал чеканить монету, установив стандарт чистоты металла.
