АВТОРИЗАЦИЯ

САЙТ НИКОЛАЯ ДОВГАЯ

НОВОЕ СЛОВО, авторский сайт Николая Ивановича Довгая

ПОПУЛЯРНЫЕ НОВОСТИ

МЫ В СОЦИАЛЬНЫХ СЕТЯХ

Наш сайт на facebook
Сайт Планета Писателей в Однокласниках

ДРУЖЕСТВЕННЫЕ САЙТЫ

 КАЛЕНДАРЬ НОВОСТЕЙ

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

НАШ АРХИВ

Сентябрь 2023 (1)
Август 2023 (1)
Сентябрь 2022 (3)
Август 2022 (5)
Июль 2022 (1)
Июнь 2022 (4)

РЕКОМЕНДОВАННОЕ

Просмотров: 5 198

В созвездии Медузы, роман-сказка, часть первая, гл. 1, 2

Николай Довгай


Рыцарь КонфеткинРыцарь Конфеткин

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава первая

Украденный мишка


В дни своего детства Конфеткин любил играть в казаки-разбойники, жостик, или, как его еще тогда называли, крячик и многие другие игры. Нынешняя детвора, усердно протирающая штаны за мониторами компьютеров, вряд ли уже знает, что это означает – «играть в крячик», но в молодые годы Конфеткина этот вид спорта пользовался огромной популярностью.

Как и многие его сверстники, в те далекие времена комиссар Конфеткин частенько пропадал на улице. Он без устали бегал по пыльным переулкам, балкам, оврагам, и его поджарый живот был постоянно украшен разводами грязи, а босые ноги – сбиты о камни.

Конфеткин обожал устраивать засады на «разбойников» где-нибудь в зарослях паслена или конопли, и часами преследовать по пятам хитроумного противника с деревянным «калашем» в руках. «Казак Конфета», как окрестили его среди своих, находил потайные укрытия таких пацанов, которые были далеко не простаками в умении «ховаться» в различных укромных уголках, уходя от погони. И уже в те годы громкая слава о незаурядных способностях «Конфеты» летела далеко впереди него.

С годами комиссар остепенился, стал тяготеть к более спокойной, размеренной жизни. Он увлекся игрой в шахматы и стал захаживать во всевозможные кафе, отдавая дань моде.

Разумеется, комиссар старался держаться при этом в тени. Он делал все от него зависящее, чтобы не попасться на глаза какому-нибудь въедливому репортеру или восторженному поклоннику его таланта. Но это удавалось далеко не всегда.

Нередко, завидев комиссара в какой-либо кафешке, к его столику подсаживался очередной тип и с робкой улыбочкой вопрошал:

– Простите, а вы, часом, будете не комиссар Конфеткин?

«Конфета», насупившись, молчал.

– Наверное, опять расследуете какое-нибудь дельце? – наседал непрошеный гость, и лицо легендарного сыщика превращалось в зловещую маску. Казалось, он был готов укусить за ухо нарушителя своего покоя. А за его спиной уже слышались взволнованные перешептывания:

– Смотрите! Да ведь это же сам комиссар Конфеткин!

– Да что вы говорите! Ну-ка, ну-ка! Дайте-ка взглянуть!

И уж тут непременно находился какой-нибудь особенно докучливый субъект, продирающийся к Конфеткину, вовсю работая локтями и восхищенно восклицая: 

– Вот это да! Разрешите пожать вашу мужественную руку!

– Извините, дружище, но мне пора уходить,– бормотал комиссар, снимаясь с места.

Как-то раз, после одного такого пассажа, Конфета и набрел на заведение, обязанное своим почтенным названием замечательному русскому писателю Николаю Носову. В «Незнайке» не было того дикого грохота, как во всех этих новомодных Интернет-кафе, с их виртуальными "стрелялками", "гонялками" на автомобилях и шумными ватагами сопливой возбужденной детворы. Комиссар зачастил сюда после работы. Как правило, он усаживался за свободный столик и молчаливо потягивал через трубочку клюквенный сок, размышляя о превратностях человеческих судеб.

Однажды, в первых числах декабря, комиссар заглянул по привычке в «Незнайку». Зал уже наполнялся вечерними посетителями, и Конфеткин не сразу обратил внимание на мужчину с девочкой за соседним столиком. Но через некоторое время он почувствовал что-то неладное.

Что же насторожило комиссара?

Мужчина?

Конфеткин задержал на нем цепкий, обладающий фотографической памятью, взгляд.

На незнакомце болталось длинное черное пальто, уже изрядно потрепанное, с приподнятым до ушей воротником. Он был высок, узкоплеч и сухощав, с тонким и как бы высеченным из кремня лицом. Комиссар подметил, что ободки ногтей на пальцах его правой руки пожелтели от никотина – верный признак заядлого курильщика. Человек сидел за столиком в неестественно прямой позе, и от всей его напряженной фигуры веяла какая-то бьющая по нервам энергия: казалось, он с трудом сдерживает свои эмоции, и готов разрыдаться.

Комиссар перевел взгляд на девочку, и в груди его что-то тревожно стукнуло. Девочка была несчастна!

Бедняжка сидела напротив мужчины, понуро повесив головку. Перед ней стоял стакан лимонаду, лежали пирожные, но она ни к чему не прикасалась. На ребенке была золотистая шубка, распахнутая на груди. С хрупкой шеи девочки свисали концы оранжевого шарфика, и белокурые волосы обрамляли тонкое бледное личико. Глаза были большие и потухшие. У ее ног лежал красивый белый пес. Как и его хозяйка, он казался чем-то угнетенным.

Конфеткин начал ломать голову над тем, какое несчастье могло приключиться с этим милым ребенком, но тут мужчина посмотрел на нее печальным взглядом и сказал:

– Ешь, Оленька. Что же ты ничего не кушаешь?

– Не хочу,– сказала девочка.

Мужчина тяжко вздохнул и умолк. Суровая складка прорезала его узкий лоб. Он явно не знал, как ему себя вести с ребенком и был очень расстроен. Собака, совсем по-человечески, горько вздохнула.

Так и сидели они, как будто на похоронах.

– А, может быть, хочешь мороженого? – поинтересовался мужчина.

– Нет.

– А апельсинового соку? Или шоколадку?

– Ах, папа,– сказала девочка. – Пойдем отсюда. Ничего я не хочу.

Она уронила голову на стол и вдруг разрыдалась.

Отец вздрогнул, как от удара хлыстом, и его лицо исказила мучительная гримаса. Он неуклюже погладил Оленьку по вздрагивающим плечам:

– Ну, ну… Успокойся, доченька. Что ж делать? Ничего тут не поделаешь…

Он осторожно привлек к себе дочь и прижал ее к груди. Губы его плаксиво перекосились, а шея напряглась. С непереносимой тоской в глазах, отец поцеловал дочь в белокурую головку.

– Ах, папа! – всхлипнула Оленька, заливаясь горючими слезами. – Найди мне маминого Мишку! Зачем, зачем ОНА украла моего Медвежонка? Ведь это же мне мама подарила!

– Да, да,– пробормотал отец. – Конечно. Я найду… Я обязательно его найду…

Он вынул платок из кармана пальто и промокнул им свой взмокший лоб. Они немного помолчали.

– А, может быть, купить тебе другую игрушку? – неуверенно предложил отец и жалко улыбнулся. – А? Хочешь, я куплю тебе еще и зайца, и Буратино, и накуплю всяких разных кукол… И вообще, всего, всего, чего ты только пожелаешь!

– При чем здесь зайцы и Буратино! – нервно вскинулась девочка. – Мне нужен мамин Мишка! Как же ты не понимаешь!

Казалось, еще секунда – и с ней случится истерика.

– Ну, хорошо, хорошо… Ах ты, горе-то какое! – пробормотал отец, сокрушенно покачивая головой. – Найду! Я обязательно найду тебе маминого Мишку!

Дочь подняла на отца залитые слезами глаза, вспыхнувшие надеждой:

– Ты обещаешь, папа?

Отец потупил взор:

– Да. Обещаю.

– Смотри же, папа,– сказала дочь, приподнимая пальчик. – Смотри: ты – пообещал!

– Договорились,– отец нервно улыбнулся. – Но только и ты должна съесть это пирожное. Идет?

 

Глава вторая

Комиссар выжидает

Было коло шести часов вечера, когда комиссар вышел из «Незнайки». Уже сгустились сумерки и становилось темно – город почти не освещался, поскольку в стране разразился очередной политический кризис, и властям было не до уличных фонарей.

Конфеткин бесшумной тенью скользил за мужчиной и его дочерью, по пятам которых унылым белым пятном трусила собака. В какой-то мере, темнота была комиссару на руку, ибо позволяла оставаться ему незамеченным.

Он шел за этой странной троицей уже добрых десять минут.

Поначалу, выйдя из «Незнайки», они пошли по улице Пушкина, затем свернули на бульвар Алых Роз и стали спускаться по нему в направлении храма Христа Спасителя. Затем нырнули в какой-то переулок. Возле мрачного двухэтажного здания они вошли в калитку с металлическими пуговицами на воротах и скрылись в полутемном дворике. Конфеткин последовал за ними. Ему удалось заметить, как отец с дочерью поднимаются по узкой деревянной лестнице в квартиру на втором этаже. За ними угрюмо плелась собака. 

В некоторых окнах дома горел свет, бросая на маленький продолговатый дворик скупые желтые лучи. В отдалении, напротив стены, чернело множество каких-то сарайчиков, пристроек и сооружений, назначение которых было трудно разгадать. Внимание Конфеткина привлекло какое-то корявое деревцо с рогатыми ветвями. Оно росло как раз напротив лестницы, в шагах десяти от нее, и под ним можно было различить контуры скамьи.

Комиссар приблизился к скамье и уселся на нее. В черном проеме окна на втором этаже вспыхнул свет. Конфеткин выудил из кармана пальто леденец и отправил его за щеку. Вскоре осветилось еще одно окошко квартиры, и за занавесками заходили тени.

Воздух был сырым, промозглым, и комиссару чудилось, что узенький дворик плавает в каком-то желтом туманном мареве. Минут пять он просидел в глубокой тишине. Затем где-то хлопнула дверь, послышались грузные шаги, и во дворе появилась женщина с ведром мусора, закутанная в плащ с капюшоном. Она прошла мимо лавочки в глубь двора, переваливаясь, как утка, на кривых ногах и подозрительно косясь на комиссара.

Конфеткин стоически выдержал ее взгляд.

За кого она его приняла? За грабителя? Ночного вора?

За его спиной послышался стук – женщина выбивала ведро о край мусорного бака. Затем она описала широкую петлю вокруг скамьи, бдительно озирая неподвижную фигуру комиссара и, наконец, убралась восвояси.

Двор снова погрузился в тишину. Сквозь тучи не проглядывало ни единой звездочки.

Впрочем, вскоре чуткое ухо комиссара стало улавливать тихие неясные звуки.

В какой-то квартире невнятно звякнули струны гитары, где-то заиграло радио, послышался отдаленный лай собак; непонятно откуда, доносились приглушенные хлопки, стуки. Двор полнился шорохами, шелестом ветра…

Обнимаясь, словно это было в порядке вещей, во двор забрели паренек и девушка – совсем еще молокососы! Поначалу они вознамерились оккупировать лавочку, где сидел комиссар, но, увидев, что та уже занята, углубились под навес пристройки и начали там целоваться!

Теперь Конфеткин был принужден слушать нежные воркования этих юнцов, перемежаемые бесцеремонными звуками поцелуев. И это несмотря на то, что они находился в каких-нибудь семи шагах от него! Несколько раз его так и подмывало сделать молодым людям замечание, однако он скрепился. Наконец, влюбленная парочка распрощалась, и комиссар вновь остался в одиночестве. По временам он бросал хмурые взгляды на освещенные прямоугольники окон второго этажа и молча посасывал леденец. За те несколько часов, что комиссар провел на лавочке, он основательно продрог. И это – несмотря на пальто на теплой подкладке!

Но вот звуки вечернего города начали угасать. С небольшими интервалами стал гаснуть свет в окнах… город погружался в осеннюю дрему.

Комиссар упрямо выжидал.

На что он рассчитывал, сидя под черным рогатым деревом в сырой промозглый вечер?

Внезапно одно из окон второго этажа, напротив которого затаился легендарный сыщик, погрузилось во тьму. Комиссар напрягся и подал корпус вперед. В этот момент на крыше сарая раздался дикий грохот, и двор огласил пронзительный кошачий визг. Однако Конфеткин его словно и не расслышал – его взгляд был прикован к черному пятну двери над лестницей.

Наконец, его долготерпение было вознаграждено! Вскоре дверь хлопнула, зашаркали чьи-то шаги, и над перилами лестничной площадки всплыл красный огонек. Когда курильщик затянулся, огонек вспыхнул чуть ярче, и комиссар сумел различить в темноте тонкие, плотно сжатые губы мужчины.

На крыше сарая вновь мерзко завыли коты, им откликнулись протяжные вопли из-за соседнего забора. Где-то угрожающим басом залаяла собака.

Выкурив сигарету, мужчина бросил окурок во двор, и она полетела к ногам комиссара, прочертив в воздухе огненную дугу. Ударившись о землю, окурок рассыпался на мелкие красные искры. Человек на лестничной площадке собрался уходить.

– Ну и коты у вас, однако! – негромко произнес Конфеткин. – И чего это они так расходились?

– Кто это там? – спросил мужчина.

– Вы меня не знаете,– ответил комиссар из темноты. – Я не из вашего двора.

Воцарилось молчание. Человек на лестничной клетке сделал движение, намереваясь уйти, и в этот момент Конфета спросил:

– Ну как, отец, вы уже уложили спать свою дочь?

Мужчина так и подался вперед:

– Да кто вы такой?

– Ваш друг,– сказал комиссар. – И, возможно, я смогу помочь вашему горю.

– Помочь?

Мужчина стал спускаться с лестницы. Затем приблизился к Конфеткину. Он возвышался в вечерних сумерках над сидящим на скамеечке сыщиком, как мрачный утес.

– И как же ты собираешься это сделать, помощник?

– Пока не знаю,– ответил комиссар. – Возможно, я сумею отыскать украденного Мишку.

– Что? – встрепенулся мужчина. – Откуда вам известно про Мишку?

– Ну, тут все просто. Дело в том,– пояснил комиссар, – что я сидел в кафе неподалеку от вашего столика и случайно услышал ваш разговор с дочерью.

– Да кто ты такой, черт подери?!

– Комиссар Конфеткин.

– Ого! – человек вгляделся в фигуру на лавочке. – Так вы и есть тот самый сыщик?

– Вам показать жетон?

– Не надо... Так, значит, вы все слышали? А потом проследили за нами?

– Так точно,– сказал комиссар.

– Но зачем вы сделали это?

– Чтоб побеседовать с вами.

– И все это время вы проторчали здесь, на лавочке?

Комиссар не ответил.

– Но откуда вы могли знать, что я выйду покурить?

– Этого я не знал,– сказал Конфеткин. – Но, видя, как вы нервничали в кафе, я подумал, что, скорее всего, вам захочется покурить. Во всяком случае, я решил использовать свой шанс. Иначе мне пришлось бы искать с вами встречи завтра. А дело, как вы сами понимаете, не терпит отлагательств.

– Какое дело! О чем вы говорите?! – с горечью вымолвил мужчина. – Ведь мне уже никто! Вы понимаете: никто не может помочь!

– Как знать…– уклончиво сказал Конфеткин, стараясь вселить в душу несчастного отца надежду. – Возможно, вы ошибаетесь. Ведь если я верну вашей дочери Медвежонка…

– Но вы не сможете его вернуть!

– Почему?

– Да потому, что это невозможно! Медвежонка не существует вообще! Вы понимаете? Все это фантазии моей дочери, плод ее больного воображения. Оленька пережила страшный удар, у нее умерла мать. И теперь ей повсюду мерещатся всякие чудеса. Единственное, что может ей помочь – так это время, и хороший доктор.

Такого поворота событий комиссар не ожидал. Он пожевал губы.

– Успокойтесь, пожалуйста… Как вас зовут?

– Василий Никитич.

– Так вот, Василий Никитич, а не присесть ли вам на лавочку? И не рассказать ли мне обо всем по порядку? Вдвоем, возможно, мы и сумеем найти какой-нибудь выход. – Заметив его колебания, Конфеткин добавил: – А что вы теряете, в самом деле? Вреда от этого вам не будет, верно?

Василий Никитич, казалось, не расслышал его слов. В его фигуре чувствовалась какая-то обреченность. И все же он сел на скамью. Его голова понуро свесилась на грудь. Прошла минута, другая... По всему было видно, что этому человеку приходится не сладко.

Наконец он заговорил.


Крячик – Брался обыкновенный старый носок. Он обрезался ножницами в районе пятки, с таким расчетом, чтобы получился своеобразный мешочек, который и набивался кукурузой или же какой-либо крупой. Крячик делался не слишком тугим и завязывался у шейки крепкой веревочкой. Таким снарядом было весьма удобно жонглировать, в особенности щечкой ноги, и наносить удары с лету по импровизированным воротам. Хороша была также игра, когда ты стоял в очерченном камешком кругу, ловко управляясь с крячиком и стараясь забить его в круг своего противника.

Калашем – имеется в виду автомат Калашникова.



Продолжение

Опубликовано в категории: Проза / Повести и романы / Сказки для взрослых
28-01-2016, 21:06

Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.