Прославленный русский писатель Лев Николаевич Толстой явился с
того света на нашу землю. Не спрашивайте у меня, каким образом свершилось сие
великое чудо, потому что я всё равно не знаю этого, а вот о том, что с ним
произошло затем, я вам сейчас поведаю.
Так вот, явился, значит, Лев Николаевич в наш мир спустя сто
десять лет после своей кончины на железнодорожной станции Астапово и ужаснулся
нравам, царившим на Руси. Больше всего его поразило, как это его потомки сумели
достичь таких сказочных успехов в технической области, и вместе с тем, так подло
обмельчать, испохабиться и оскотиниться. И, как истинный художник слова, возжелал
Лев Николаевич воплотить свои мысли, переживания и тончайшие наблюдения в монументальном
художественном полотне. Засел он за роман под названием «Новые люди» и
прокорпел над ним три года. И создал такой шедевр, такой уже шедевр, в
сравнении с которым все прочие его творения показались ему теперь лишь жалкими
школьными сочинениями.
А, заметим кстати, объявился у нас Лев Николаевич инкогнито, в
облике тридцати трех летнего мужчины под фамилией Левин, был он холост,
социальное положение занимал скромное – работал школьным учителем в городе Туле
и, по общему мнению, был несколько чудаковат и непрактичен – словно с Луны
свалился.
Впрочем, Лев Николаевич и сам чувствовал себя среди граждан 2020
годов некоей белой вороной, был замкнут, несловоохотлив и очень трудно сходился
с людьми. И хотя он отлично знал и понимал, что его роман – это вершина в его
творчестве, нечто небывалое, грандиозное, что это новое, еще никем доселе не высказанное
слово, а все-таки волновался, как школьник: как-то примут его роман эти самые «новые
люди?»
В Туле же функционировала литературная студия «Ясная Поляна». Местные
пииты собирались в ней по четвергам, читали друг другу свои стихи, юморески, и иной
раз, в тесном кругу особо одаренных авторов, гоняли чаи, и даже кое-что
покрепче. И вот, после некоторых колебаний, Лев Николаевич решился вынести на
суд этих литераторов выстраданное им творение.
Явился он в «Ясную Поляну» на один из четвергов, представился
начинающим автором, и его попросили что-нибудь почитать. Извлек никем не
узнанный граф Толстой из портфеля свою рукопись и взялся за чтение. Видит,
народ заскучал, позёвывать начал, конфетными обертками зашелестел – одним
словом, слушает его вполуха, лишь из вежливости. И, несмотря на все свои потуги,
так и не сумел Лев Николаевич зажечь своим глаголом сердца этих людей. Прервал он
чтение. Ждет, что ему скажут студийцы.
Наконец один маститый, уже убелённый сединами литературный мэтр,
проводивший это собрание, кашлянул в кулак:
– Ну, что ж, – раздумчиво и веско произнес он, – кое-какие задатки
у вас, по всей видимости, есть… Чувствуется, знаете ли, этакая литературная
жилка… Но пока что ещё слишком сыро, слишком недоработано… И, если сказать по
совести, скучновато… Да и слог у вас какой-то старомодный. В наше время так никто
уже не пишет.
И, на правах премудрого литературного наставника кладет руку графу
на плечо и переходит уже на панибратское ты:
– Надо, братец ты мой, сразу же зацепить читателя на крючок, с
первых же строк, понимаешь? И покруче закрутить интригу. Сочинить такой сюжетец,
чтобы это была жесть, понимаешь? Побольше секса туда вставить, криминальных
разборок – это сейчас приветствуется. А у тебя повсюду разлита какая-то
философия. Ты извини, конечно, меня за мою прямоту, но я всё же тебе скажу прямо,
без обиняков – как лингвист лингвисту: в наш век такую тягомотину никто читать
не станет.
И, с важным видом достав из стоявшего на столе портфеля несколько исписанных
листков, мэтр произнёс:
– Вот послушай-ка, как я начинаю завязывать свой новый роман.
Он начал читать драматическим тоном:
«Труп Лысого был найден в зарослях конопли. Его мозги были
выворочены наизнанку. Да оно и не удивительно, если учесть, то обстоятельство,
что кто-то продырявил ему в черепе две дырки из кольта 38 калибра. Это
случилось в четверг. А в пятницу зарезали Варёного. В той самой пивной, которую
он крышевал с тех пор, как в ней завалили её прежнего хозяина. Братва собралась
на даче у Сопливого и стала чесать репу, обсуждая сии скорбные известия…»
– Ты понял? А? Каков стиль! Какова лексика! Как у самого Рэймонда
Чандлера, или у Питера Чейни! Я сразу же беру быка за рога и начинаю развивать
сюжет. Главное – это с первого же абзаца посадить читателя на крючок и уже не
дать ему с него соскочить. Потом я выведу ещё на сцену Марусечку в желтых кружевных
трусишках, её папика, распутного банкира с его женой наркоманкой, которая будет
дочерью высокопоставленного министра или депутата – это я ещё пока что не решил;
затем продажного мента, чеченскую, или азербайджанскую мафию, наемного убийцу и
всё – пошло-поехало. Знай, заплетай да расплетай интригу. А ты растекаешься
мыслью по древу, словно граф Толстой…
Короче сказать, ушел классик русской литературы из Ясной Поляны не
солоно хлебавши. Явился к себе на квартиру мрачнее ночи. Столько трудов
потрачено, сколько душевных сил влито в этот роман и – что в итоге? Словно кирпич,
брошенный в тёмный бездонный колодец – никакого отклика в ответ.
Ладно, решил Толстой. Нечего нюни распускать. Коли начал дело – до?лжно
довести его до конца. Негоже ему, Льву Николаевичу Толстому, пасовать перед
первой же неудачей и останавливаться на полпути.
А, следует заметить здесь, что к этому времени Лев Николаевич уже
неплохо поднаторел в компьютерной премудрости и был тем, кого принято сейчас называть
«продвинутым пользователем». Погуглил Лев Николаевич в Интернете адреса
издательств, да и разослал им свой роман в электронном виде.
А поскольку роман у него был весьма объёмный, то Лев Николаевич и предположил,
что быстро его редактора не прочтут. Да и, должно быть, у них дожидаются своей
очереди и произведения других авторов. Вот потому-то граф Толстой и подумал,
что ответы ему начнут приходить не раньше, чем недели через три, хорошо, если через
две. Но каково же было его удивление, когда он увидел в своем почтовом ящике
первый ответ уже через двадцать минут после отправки рукописи. Он сначала
подумал было, что это письмо с уведомлением о получении его романа. Ан, нет!
Нет же! Нет! В письме, подписанным некоей Еленой Волковой, «специалистом»
сообщалось, что их многофункциональная издательско-продюсерская компания благодарит
его за то, что он выбрал именно их для сотрудничества и что они с большим удовольствием
издадут его роман. И сделают всё, от них зависящее, чтобы их сотрудничество
было приятным и плодотворным: и отредактируют его рукопись, и исправят его
ошибки, и расставят знаки препинания так, как положено, и верстку книги произведут,
и иллюстрации создадут, и обложку красочную нарисуют – одним словом, произведут
весь комплекс издательских услуг «под ключ» и выпустят в свет его роман в самые
кратчайшие сроки тем тиражом, каким он сам пожелает, а затем вышлют ему его книги
Новой Почтой – уже за отдельную плату.
О гонораре в письме не упоминалось. Но зато прилагался подробнейший
прайс на услуги издательско-продюсерской компании. В нём, кстати, было и упоминание
о том, что их предложение весьма ограничено, и потому Льву Николаевичу следует
поторопиться, чтобы не упустить свой шанс.
Через час-другой стали поступать письма и из других издательств. И
все они тоже были готовы издавать его роман, и причём на самых выгодных для него,
условиях. У многих были солидные скидки, но действовали они у одних десять, а
других чуть больше десяти дней, и потому Льву Николаевичу надо было спешить
воспользоваться их акциями.
О самом романе не упоминалось ни слова, и Лев Николаевич
догадался, что никто его и не открывал даже.
Всю свою долгую жизнь великий писатель был великим блюстителем
русского языка, всегда очень тщательно следил за своей речью и своими
выражениями, но после получения всех этих писем из его уст вышло такое
выражение…
Нет, нет, даже и не просите меня об этом! Я не осмеливаюсь вам его
повторить.
А тут ещё, на свою беду, шаря в интернете, он наткнулся на ролик,
в котором рассказывалось о какой-то Одесской учительнице. С каким-то странным даже
злорадством в нём сообщалось, что её с позором выгнали из школы за то, что на
уроке иностранной литературы она позволила себе рассказывать детям о русском писателе
– Льве Толстом. Украинские «патриоты» немедленно внесли её на сайт Миротворец и
единодушно заклеймили позором, как агента кремля. Граф стал просматривать
комментарии и другие материалы по этой тематике, и с изумлением узнал, что что «Одесса– це Україна», что
он – москаль и оккупант, украл українську мову,
съел українське сало, что Анна Каренина была Питерской шлюхой, и что он озвучивал
в своих произведениях нарративы Путина.
Это окончательно добило великого писателя. Он захворал и слег в
постель. И тогда Господь Бог, видя его мучения, сжалился над ним и, по великому
милосердию своему, снова взнес к себе на небеса.